— Извини, не хотела, — пробормотала я. Дэмьен пошел рядом, украдкой бросая на меня встревоженные взгляды.
— Никогда не видел, чтобы кто-нибудь был настолько равнодушен к собственному дню рождения! — заметил он.
Я спустила с рук извивающуюся Налу, пожала плечами и выдавила из себя беспечную улыбочку.
— Нужно заранее подготовиться к тем временам, когда я превращусь в старую развалину — лет в тридцать! — и придется скрывать свой возраст.
Дэмьен даже остановился и повернулся ко мне.
— Постой-посто-ооооой, — протянул он. — Всем известно, что тридцатилетним вампирам на вид не дашь двадцати, и выглядят они чертовски сексуально. Больше скажу, даже к ста тридцати ровным счетом ничего не меняется... Так что, хватит заливать про возраст. Давай, признавайся, что с тобой творится?
Пока я мялась, соображая, что можно, а чего нельзя ему сказать, Дэмьен приподнял аккуратно выщипанную бровь и отчеканил самым занудным менторским тоном:
— Насколько тебе известно, представители нашего меньшинства отличаются исключительной чувствительностью и способностью к сопереживанию. Это я клоню к тому, что ты можешь смело выложить мне всю правду.
Я снова вздохнула.
— Ну да. Вы, геи, известные интуиты.
— Вот такие мы, гомики — немногочисленны, горды и гиперчувствительны.
— А разве «гомик» это не оскорбление?
— Нет, если слово используется самим гомиком. И не заговаривай мне зубы, все равно не поможет. — Он решительно подбоченился и топнул ногой.
Я выдавила жалкое подобие улыбки. Внезапно мне до смерти захотелось немедленно признаться ему во всем.
— Мне очень плохо без Стиви Рей, — не задумываясь, выпалила я.
Дэмьен не колебался ни секунды.
— Я понимаю, — ответил он, и глаза его подозрительно увлажнились.
После этого я уже не могла остановиться. Слова хлынули из меня, как вода из прорванной дамбы.
— Она должна быть здесь! Она бы сейчас носилась, как маленький оклахомский смерч, развешивала деньрождественские украшения, а может быть, даже пирог испекла бы!
— Абсолютно несъедобный, — закивал Дэмьен, шмыгая носом.
— Ну да, зато по знаменитому «мамочкиному рецепту», — я так похоже изобразила смешной оклахомский деревенский говорок Стиви Рей, что сама улыбнулась сквозь слезы.
Самое смешное, что только сейчас, когда я призналась Дэмьену в своих терзаниях, мне впервые удалось по-настоящему улыбнуться.
— Тебе-то еще хорошо, а нас с Близняшками она довела бы до белого каления, заставив нацепить чудовищные бумажные колпаки с тугой резинкой, которая больно впивается в подбородок, — вставил Дэмьен и даже слегка поежился от не вполне наигранного ужаса. — Боже мой, как это вульгарно!