За холмом деревня показалась. Избы бревенчаты, черны, церковь с маковкой, серебристой дранкой крыта. Мусцы – селишко то звалось. Дорога здесь проходила из Пскова к Новгороду. Тут и должны были появиться псковичи, с ратью московской соединиться. Тут их и ждать порешили. По одному вражин разбить.
Спешились, кто о конь был, лагерь творить стали. Разбивать шатры узорчатые, коновязи ставить, кто попроще – ветки на шалаши рубить. Запалили костры, сели полдничать – к вечеру было дело.
Олег Иваныч знакомых навестил в полку владычном. Сам-то он со славенскими шел, в ополчении, не звал его нынче Феофил в полк, не приказывал. А прощаясь, говорил смурно, ровно на смерть провожая. Видно было – не хотел владыко на православного государя руку поднимать, в святой вере русской раскол посеять. Те же мысли и в полку софийском были. Говорили: «Будем с плесковичами биться, а с москвитянами – как Бог…» Как Бог… А как Бог? Конечно, за православных, за Филиппа, митрополита Московского. Вот и смотри на владычный полк, вот и думай.
Где же славенцы-то? Вона, кострище палят… Мужики бугаистые. Нет, вроде не славенцы.
– Откель будете, вои?
– Неревские мы, с Кузьмодемьянской…
– Часом, не видали Славны?
– Кажись, за леском.
– Не, Митроха! За леском – то федоровские. Вон, оттуда мужик за водой пробежал… Его и спроси, боярин! Эй, паря!
Обернулся на ходу мужик – черт здоровенный – к колпаку, низко на глаза надвинутому, приложил руку – от солнца. Присмотрелся к кому-то, прислушался… да вдруг повернулся проворно, да в обрат, к леску побежал, воды не набравши. Только бородища кудлатая дикая на ветру развевалась!
– Чай, забыл что, – пожали плечами неревские.
Олег Иваныч и сам плечами пожал – странный какой-то мужик у федоровских. Хотел уж было дальше ехать – кто-то за стремя дернул. Оглянулся – Олексаха. В руках ведерко кожаное.
– Приходи, Олег Иваныч, ушицу хлебать. Дедко Евфимий ушицу варил – знатная ушица!
– Дедко Евфимий… Как – дедко Евфимий? – удивился Олег Иваныч. – Он же в Новгороде остался, за усадьбой присматривать.
– За усадьбой Настена моя присмотрит, – чуть смущенно улыбнулся Олексаха. – Договорился с ней дедко. Не могу, говорит, так сидеть.
– Ну не мог, дак… Черт с ним, надеюсь, не разграбят усадебку. Где, говоришь, наши-то?
– А вона! За тем орешником… Песни поют, слышишь?
Возмужал Олексаха за последнее время. Заматерел, в плечах раздался. Высок стал, не как раньше – длинен. Да и ума поднабрался – покидала судьбишка-то по землицам немецким да по морю Варяжскому. Волосы отпустил до плеч – как у Олега Иваныча, бородишку завел такую же – во всем старался шефа копировать. Даже слова иногда употреблял Олег-Иванычевы: «Значитца, так и запишем – не шильники вы, шпыни ненадобные!»