Безвыходность положения была очевидна. Они ничего не могли сделать. Оставалось только ждать и надеяться на всемилостивейшего Господа Бога.
А на берег высадились вновь прибывшие индейцы, они говорили о чем-то со своими.
Около часа спустя трое индейцев уверенно вывели пирогу за буруны, впрыгнули в нее и торопливо погребли. Один сидел на корме и правил веслом.
– Решили завязать переговоры, – предположил Лука.
– Интересно, чего они хотят? – спросил Макей. – А наших оставили на берегу.
Скоро пирога подошла к борту. Два индейца вскарабкались по трапу и остановились перед матросами.
– Это ж надо! – воскликнул Макей удивленно. – Баба!
Перед ними действительно стояла женщина в короткой юбке, расцвеченной вышивкой. Груди прикрывались хлопчатой накидкой, отороченной такой же вышивкой, но с бахромой. Руки украшались выше локтей браслетами из перьев, на шее красовались низки бус из цветных камушков.
– Да она весьма красива, – заметил Колен, пока те еще не начали говорить.
– Мой народ хотеть говорить с вы, – вдруг спокойно и уверенно сказала индианка, и ни один мускул не шевельнулся на ее строгом лице. Она говорила на французском, и голос звучал странно для ушей матросов. В нем слышались металлические нотки.
Матросы переглянулись, а Назар спросил весьма учтиво, склонив голову в подобии легкого поклона:
– Мадемуазель хочет вести переговоры о пленниках?
– Да! – коротко ответила женщина. – Мы очень хотеть добро вы. Мы знать, вы нет вода и еда. Мы дать вы вода, – и она передала калебасу, взяв из рук спутника увесистую высушенную тыкву. – Вы пить. Мы говорить потом.
Назар схватил калебасу, поискал глазами. Макей понял, засеменил на корму и так же бегом принес две кружки.
Матросы с жадностью пили, но это давалось некоторым весьма трудно. Языки и гортань уже высохли и не пропускали воду. И все же они опорожнили калебасу и немного ожили.
– Большое спасибо вам! – воскликнул Назар и протянул руку индейцу для рукопожатия. Тот неуверенно ответил.
Он был в возрасте, имел несколько шрамов на полуголом теле и лице, и весь облик его говорил о бурно проведенных годах.
– Можно говорить? – спросила индианка.
– Мы все вас внимательно слушаем, мадемуазель, – ответил Назар. – Что вы можете нам предложить?
– Мы отпускать ваш люди, вы нам дать мушкет, припас.
Назар посмотрел на товарищей, те заулыбались в знак согласия, а Назар с готовностью протянул девушке свой мушкет.
Она отстранила его и, подняв растопыренные пальцы рук, сказала:
– Много мушкет.
– Десять? Не слишком ли много?
– Мой народ дать вы еда, вода.
Индианка гордо вскинула голову с длинными каштановыми волосами и открыто и смело оглядела матросов. Всех поразил цвет ее глаз. Они сияли синим чистым цветом под тонкими, слегка раскосыми бровями.