Несмотря на распахнутые окна, было жарко. Две наложницы в темных, прикрывающих лица накидках – Наида и Марьям – обмахивали обливающегося потом хозяина опахалами из павлиньих перьев.
Кара-Кучук приветствовал гостя стоя. Лично усадил напротив себя, поднес шербету и, оглянувшись на наложниц, вина.
Неспешно потекла беседа – мурза неплохо знал русский, чего нельзя сказать о наложницах – ни о крымчанке Наиде, ни о – тем более – испанке Марьям. Потому ордынец и не отослал их – пусть сидят, навевают прохладу. Заодно и перед гостем похвастать: вот у него какие девки есть! Похвастал. Не раз и не два ловил уже заинтересованный взгляд господина Басенкова на обнаженные животы наложниц.
Покончив с угощением, перешли к главному. Никифор Басенков имел поручение от Великого князя Ивана приобрести у татарина лошадей. Много. Тысяч десять. Как раз примерно столько и оставалось их нераспроданных у Кара-Кучука, который, конечно же, желал их побыстрее продать. Таким образом, сделка завершилась к обоюдному согласию. Правда, торговались до посинения.
– Зачем Великому князю столько лошадей? – притворно удивлялся мурза, сам уже хорошо зная, для чего.
– Тебе, как другу, скажу! – махал рукой слегка захмелевший гость. – Новгород воевать хочет. Через неделю поход! Пока дожди не нахлынули. Силища собрана – несколько дворянских полков, личная государева конница, наряды-пушки. По всему видать, и в этот раз побьем новгородцев. Только уж на сей раз пощады им не будет. Иван Васильевич намерен сжечь Новгород дотла! Чтоб и духу его крамольного не осталось. А ну-ка, Кучук, плесни-ка еще винца.
– Пей, пей, дорогой! На здоровье. И я с тобой – в грех впаду – выпью.
При слове «Новгород» вздрогнула Марьям, чуть опахало из рук не выпустила. Хорошо, справилась с собой, дальше так же мерно замахала. Никто и не заметил ничего, никто… Ни хозяин, Кара-Кучук, ни гость его захмелевший, Никифор Басенков. Вот только Наида… Ухмыльнулась злорадно: ну, Марьям, ну, тихушница, вот уж погоди, посмотрим.
Наступила ночь – темная, осенняя, но еще вполне теплая. Посреди ночи скрипнула вдруг дверь на женской половине дома. Кемаривший на посту стражник насторожился: в сени проскользнула закутанная в покрывало фигура, без страха подошла к стражнику.
– Это я, Марьям. К хозяину, – тихо произнесла по-татарски.
Стражник – молодой парень Юнус – кивнул, посторонился… Только попытался заснуть – привык уже, спал и стоя, – как вдруг…
– Юнусик, не спишь ли?
Ва. Алла! Наида-ханум. Красавица, вах! Как она к нему вчера прижалась – ууу! Такую бы жену да самому. Но – гнать поскорее эти мерзкие опасные мысли.