Лазарь соскочил с коня, схватил Аль-Хазреда за шиворот халата, немилосердно выкручивая рвущуюся у него под руками дорогую ткань, и ткнул араба в еще не растащенную гору одежды. Аль-Хазред пытался принять силу удара на руки, но тысяцкий еще и еще опускал лицо араба вниз, так что вскоре лоб, щеки и ладони купца покрылись множеством ссадин и кровоподтеков.
– Ближе, ближе смотри, что осталось от людей, каждый из которых стоит больше целого города таких поганых, как ты! – неистовствовал Лазарь. – Не хочу марать боевое оружие, не то убил бы здесь же, где ты убил их всех!
– Мы же договорились, – жалобно канючил, едва приоткрывая разбитые в кровь губы, Аль-Хазред.
– Мы? Нет, мы договоримся только сейчас. И слушай внимательно, от этого будет зависеть твоя жизнь! В Киеве больше не появляйся. Увижу – прикажу отвести на скотобойни. Видел когда-нибудь свиные туши на крюке? Так же освежую и повешу.
При упоминании о свиньях Аль-Хазред передернулся, а после обещания тысяцкого вскочил на коня и повернул к выходу из разграбленного половецкого стана.
Лазарь побрезговал даже проводить его взглядом.
И зря.
На коне араб совсем не выглядел тем жалким трусом, как мгновение назад. Прямая неподвижная посадка выдавала опытного воина, привычного к седлу и сражениям. Лицо Аль-Хазреда было угрюмым, и только изредка появлявшаяся ухмылка оживляла его. Так улыбается нильский крокодил, завидев антилопу на заболоченном, заросшем папирусом берегу.
* * *
Черные клобуки не собирались преследовать беглецов в дубраве. Степняки чувствовали себя неуверенно среди деревьев, где угроза могла исходить отовсюду. Игорь перевел коня на шаг, отпустил поводья, предоставляя скакуну самому выбирать дорогу. Кончак ерзал у князя за спиной, пытаясь поудобнее устроить зашибленную ногу на конском крупе.
– В тесноте, да не в обиде, – утешал Игорь хана. – Мне рассказывали, что в Святой Земле есть рыцарский орден, так у них даже на печати изображены два рыцаря на одном коне. И должно это означать их бедность и скромность…
– Или греческую любовь, – задумчиво заметил Кончак. – Скажи мне, князь, почему ваш бог так труслив, что считает женщину достойным противником и запрещает своим слугам плотскую любовь? Неужели то, что творится в христианских монастырях, – лучше? Мне кажется, мужчина должен сражаться, а не быть чьей-то подстилкой.
– Вот и спроси об этом христианских священников, они у нас поговорить любят. А еще лучше, – тут Игорь развеселился, – у монашек. Только не забудь потом весточку прислать, рассказать об ответе!
Кончак настороженно обернулся. Было ясно слышно, что кто-то пробирается по лесу вслед за беглецами. Конь преследователя тихо, но отчетливо фыркал, отгоняя спасающуюся от лета в лесу мошкару, под копытами хрустели сухие ветки, давно упавшие с деревьев на землю.