– Беги к выходу! Там, за гробами!
Девушка рванула по дуге. Гомункулусы растерялись, позволив ретироваться и Лавочкину.
Медные стражи бегать не умели.
Коля и Марлен одновременно врезались плечами в закрытую дверь. Заперто.
Парень дернул за кольцо-ручку. Без толку.
Принялся колотить в доски рычагом, словно ломом. Дерево поддавалось. Сзади маячили четверо гомункулусов.
– Давай я, а ты отбивайся! – крикнула Марлен.
– Руками не отмашусь, – пропыхтел солдат.
Он отскочил от двери и набросился на врагов с яростью берсерка. Колины противники не чувствовали боли. Их мог остановить лишь расчетливый удар в голову.
Виконтесса окликнула солдата:
– Поучилось, ходу!
Дверь была открыта, Марлен вышла вон. Хромая на подрезанную колдуном ногу, Коля вывалился из страшного зала. Захлопнул дверь.
Путники очутились на склоне огромного холма. В предрассветных сумерках носился влажный ветер. Вокруг в разные стороны разбегались поля, окутанные туманом.
– Вниз! – скомандовала девушка.
Они чуть ли не скатились к подножию. Погони не было. Наверное, гомункулусам не разрешалось покидать пещеру.
– Где мы есть-то? – выдохнул Лавочкин.
– Если я не ошибаюсь, то за этим полем будет неширокая полоска леса, а за ней – Мраморшвиммер.
Когда люди говорят, что жизнь прожить – не поле перейти, они имеют в виду явно не то поле, на которое попали Коля и Марлен. Полдня путники ковыляли до леса. Порезы болели, под ногами расплывалась грязь. Зарядил мерзостный дождь. Впрочем, они и так были мокрые после «смыва».
Стремясь отвлечься от своего гадкого положения, Лавочкин размышлял о событиях последней ночи. Поужасался, вспоминая маньяка-зельевара. Содрогнулся, прикинув, каково должно быть тупому клону, пусть и краснокожему. Удивился тому, что им с виконтессой все-таки посчастливилось вырваться. Потом мысли солдата перескочили к родине. «Лучше бы я нашу, подмосковную грязь месил, – думал он. – Домой хочется неимоверно… Когда же появится долбаный Всезнайгель? А то обложили, как волка!»
– Марлен, а ты Тиллю послала надежную птицу?
– Отличную, – пропыхтела девушка.
Потом солдат лопотал всякие нескладушки, сочиняя их в такт шагам и не особенно морочась над смыслом:
Нивы сжаты, черт возьми, рощи голы,
дождик весело саднит по приколу,
у меня нога болит,
дома хлещет замполит,
и уж точно не боржом с кока-колой.
Шум работ давно умолк на тех нивах,
вышел на дорогу волк, смотрит криво.
Жрать охота, но нема,
на носу сидит зима,
полезай-ка в закрома, Бульба милый.
Не выходит с волком слон, зверь печален.
Отопительный сезон, эх, провален.
Рядом топает Марлен,