Толпа с плакатами работы Николаса Лавочкина толклась напротив ворот замка и выкрикивала всякие крамольные призывы. Лозунги им подсказал тот же автор.
– Барона Лобенрогена к ответу!
– Землю крестьянам, обезьянники обезьянам!
– Лучше выпить самогона, чем работать на барона!
– Деньги на бочку, а не то по почкам!
– Верни награбленные налоги, презренный Лобенроген!
Мост так и не опустили, поэтому делегация имела особенно мистический вид: толпа на краю замкового рва.
Прапорщик и солдат предпочли созерцать пикет издали, с небольшого естественного возвышения типа холм. Утренний ветерок отлично доносил скандируемое до вдохновителей народного бунта.
– Молодец, рядовой, – похвалил Палваныч. – Политпросвещение внедрил – любой политрук бы позавидовал.
– Что-то неспокойно мне, – признался Коля. – С бароном-то я работу не провел. Как он откликнется на чаяния трудящихся?
– Не дрейфь, революционно-освободительное движение еще никого не оставляло равнодушным. Особенно тех, против кого направлено.
«Откуда берутся все эти наши диалоги?» – терзался Лавочкин. Он еще накануне начал подозревать, что полковое знамя не только потеряло мощь, но и стало слегка глючить, внушая ему и прапорщику советско-проповеднический образ мыслей.
К наблюдателям присоединился всклокоченный Пес в башмаках.
– Хорошо ли почивали, любезные? – поинтересовался он. – Как продвигается забастовка?
– А ты чего не с массами? – спросил подозрительный Палваныч.
– Дабы не превращать серьезное дело в цирк, – ответил пес. – К сожалению, моя репутация…
– Кобелиная, что ли? – Коля хитро улыбнулся.
– Я бы настаивал на другой формулировке. – Зверь слегка обиделся. – Репутация дамского угодника.
Лавочкин показал на стену замка:
– Смотрите-ка, переговорщик!
На стене действительно появился одинокий человек. Он походил на растолстевшего Дольфа Лундгрена: лицо-ледокол, широченные плечи, высокий, но – дряблый. Сказывались неправильный образ жизни и пристрастие к горячительным напиткам. Разумеется, это был сам барон Лобенроген.
Барон пребывал в крайней степени раздражения. Во-первых, бодун. Во-вторых, горечь вчерашнего поражения от проклятого Косолаппена. В-третьих, вопящая толпа разбудила его, а это прямой вызов его абсолютному авторитету.
«Вчера тебе накостылял соперник, а сегодня подданные наглеют. Куда катится мир?» – подумалось барону.
– Чего орете, смерды? – крикнул Лобенроген и тут же схватился за больную голову.
Крестьяне замолкли.
Ответил дрожащий от страха староста:
– Мы требуем выполнения своих требований!
Это было серьезное заявление. Хозяин замка на несколько секунд забыл о головной боли, постарался вникнуть в содержание плакатов.