Марий вздрогнул:
– Неужто так и будет? Ты не шутишь, командир?
Юний грустно усмехнулся:
– Отнюдь.
– Так, может, стоит попытаться ее освободить?! Налететь, схватить, увести к реке, во-он, там челны – не догонят. Птицей пролетим до самой Нордики! А, командир? Ты же всегда говорил – всем, сколько можешь, помогай!
– Что, понравилась девочка? – Легат покачал головой.
– Ну да… Вообще-то, она красивая, и, думаю…
– А ты не думай о том, чего не знаешь, Марий, – жестко прервал воина Рысь. – Отнять эту девушку у огня – значит нанести ей страшное оскорбление. Она – посланница к богам и тем гордится – посмотри на ее лицо. Это и вправду великая честь, ты же предлагаешь совершить невесть что.
– Да, – нахмурившись, неохотно согласился воин. – Это я не подумал…
– А ты всегда думай, прежде чем говорить.
Рысь отвернулся. Честно говоря, он и сам подумывал об освобождении девушки. Правда, почти сразу же отказался от этой затеи, оскорбительной не только для жертвы, но и для всех людей племени Птицы. Может быть, и в самом деле добровольная смерть для девчонки – лучшая участь? Кто знает волю богов? Все было и все будет снова. Обязательно будет. Возродится и эта девушка, и ее погибший жених. Все так. Только вот… старик Гераклит утверждал наоборот – в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Tempora mutantur et nos mutamur in illis – времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
С холма доносился густой речитатив – собравшиеся о чем-то просили богов и перечисляли все доблести погибших. Завели песню, протяжную, длинную, в ней пелось о севе и жатве, о дожде и зное, об урожае, и воле богов. Юний услышал знакомые имена – Макошь, Световит, Сварожичи… Это все были общие почти для всех сло-вен боги, но вот именно для этого рода была еще Птица, изображение которой – то ли конь, то ли утка – краснело вышивкой на белом покрывале, которое жрец Брячислав ласково накинул на плечи поднявшейся на вершину крады Невде. Рядом с девушкой, в вышитой рубахе, лежал ее мертвый жених Световит, Витень, такой же красивый, как и при жизни. Остальных убитых равномерно расположили по всей краде, но Витень все ж таки оказался в центре. За что такой почет? Ах да, он, кажется, сын Ведогаста, старейшины… Или просто умелый охотник и воин? А может быть, это все из-за девушки, невесты смерти?
На краю неба вдруг показалась черная туча. Старейшина Тарх с тревогой посмотрел на нее – успеть бы закончить покос. Рысь увидел, как он подозвал к себе нескольких молодых парней, в том числе и Зарко, что-то спросил, нахмурился, послал ребят куда-то. Юний усмехнулся – куда, гадать не надо. Ясно – на луг, копнить сено. Тризна тризной, война войною, однако сено на дожде гноить – негоже. Мудрый человек староста.