Махнув на прощанье рукой, Дмитрий неспешно направился навстречу боярам.
В этот день приятели решили разделиться, естественно – в целях ускорения следствия. Овдеев, правда, не очень торопил, но Петр Федорович Басманов, пользуясь своим высоким положением у государя, наехал-таки, пообещав «сбросить с должностных чинов в простые пристава», коли через пару дней вина Василия Шуйского не будет полностью установлена. Пару дней… Хорошо ему говорить…
Иван все же заглянул в пыточную, вспомнил про данное обещание. В сыром полуподвальном помещении смердело нечистотами, давно немытым человеческим телом и кровью. Кто-то стонал, кто-то надсадно отхаркивался, кого-то деловито били.
– Где тут Ондрей Хват?
– Старший дьяк? – узнав Ивана, улыбнулся дюжий мускулистый мужик – пристав. Показал рукою. – А эвон, в той каморе. С Елизарием-катом допрос ведут.
Поморщившись от внезапно раздавшегося дикого крика, юноша прошел в дальний конец полутемного коридора и, сплюнув, решительно толкнул дверь.
В небольшом помещении с низким сводчатым потолком и каменным полом была устроена дыба, на которой, подвешенный за вывернутые за спину руки, висел голый по пояс парень с разбитым лицом и потухшим взором. С носа на грудь капала красная юшка, стоявший рядом кат Елизарий – здоровенный бугай с бугристыми мышцами и маленьким лбом, внезапно взмахнув кнутом, ударил парнишку по спине. Брызнула кровь, несчастный выгнулся, заорал надсадно и громко:
– Не на-а-адо!
– Ожги-ка его еще разок, Елизар, – коротко приказал сидевший за небольшим столом прямо напротив дыбы дьяк – Ондрюшка Хват.
Палач послушно исполнил указанное. Парнишка завыл…
– Могу единым ударом хребтину перешибить, – покосив глазом на вошедшего, похвастал кат. – Показать?
– Перешибешь, когда скажут. – Дьяк жестко прищурился и посмотрел на вошедшего. – Ба-а! Какие люди! Что, тоже кого пытать понадобилось? Занимай, Иване, очередь на Елизара – знатный кат, дело свое дюже знает. Мертвый заговорит.
Палач от похвалы покраснел и конфузливо поклонился:
– Мы, это… Мы завсегда рады… Кликните только, господине Иван…
– Ох, Елизар, Елизар, – усмехнулся вошедший. – Сколь тебя знаю, ты все тот же скромник. И не меняешься совсем, не стареешь даже…
– Ни одного седого волоска! – скромно потупился кат. – Хоть и работенка того, тяжелая…
– Да уж, оно конечно, – посмеялся Иван. – А лет-то тебе сколько?
– Сорок пять!
– От, надо же! – завистливо подивился дьяк. – Нам бы с тобой, Иван, в годах так вот сохраниться… У тебя, Елизар, поди, и внуки уже?
– Внучка, Меланьюшка… – Глаза палача зажглись вдруг такой любовью, такой необыкновенной нежностью, что Иван подивился на миг – уж больно нелепо выглядел в руках такого человека окровавленный кнут. Впрочем, чего тут удивляться? Внучка внучкой, а служба службой.