– Шла мимо, – помешивая булькавшую уху, пояснила Настька. – Чую – костром пахнет. Я в балку – смотрю, ты тут один. Вот, думаю, повезло – стерлядку сварить, не то ведь протухнет.
– «Стерлядку сварить», – передразнил Иван, решивший не особенно-то церемониться с гостьей: в конце концов, он ведь ее сюда не звал. – А вдруг я бы тебя – ножиком? Иль снасильничал бы?
– Ну, кто кого быстрее зарезал бы – это еще как сказать! – Игла усмехнулась, и взгляд ее голубых глаз на миг стал жестоким, острым. – Я ведь тоже не лыком шита и не в камышах найдена. И ножик у меня имеется, и кистень. Так что не зарезал бы… А вот насчет снасильничать… – Девчонка пристально осмотрела парня. – Парень ты ничего… так я и сама, может, не отказалась бы. Впрочем, там видно будет.
Иван только голову почесал озадаченно – не знал: то ли приветить девицу, то ли поскорее прогнать. Ну, коли уж приветил – чего теперь прогонять? Да и прогони такую, попробуй.
– Все! – Высоко подняв подол платья, девчонка сняла котелок с огня. – Давай трапезничать.
– Давай, – улыбнулся юноша. – Меня, между прочим, Иваном звать.
– Что ж, – Игла вытащила из котомки ложку, – будем знакомы.
– Будем.
Уха вышла наваристой, вкусной, оба и глазом не успели моргнуть, как у котелка показалось днище.
– У меня извар есть, – девушка потянулась к котомке. – Ты котелок вымой, а я заварю.
– Может, лучше вина?
– А у тебя есть?
– Найдем.
Глотнув из баклаги, Иван протянул ее Настьке. Та выпила, улыбнулась – видать, понравилось. Так и сидели, передавая друг другу баклагу, пока та совсем не опустела. Подумав, Иван спустился к ручью – набрать в баклагу водицы. Уже стемнело, хотя, конечно, еще была не ночь. Но все же вился уже над ручьем синий вечерний туман, к тому же похолодало, как бывает иногда у воды даже в самое жаркое лето. Темноту внезапно разорвало яркое желто-оранжевое пламя. Видать, гостья швырнула в кострище весь оставшийся хворост.
– Что ж ты творишь-то?! – Шлепая по воде, юноша побежал к костру. – А ну как заметит кто? Какие-нибудь лихие людишки.
– А, – отмахнулась Настька. – Нету тут никого, и не было никогда. Ты сам ведь не здешний?
– Не здешний, – Иван не стал скрывать.
– Ну вот, а говоришь… У тебя кошмы никакой нету, а то на землице-то жестковато сидеть.
– Кошмы? Ну, разве что казакин подстелить.
– Вот-вот, давай…
Где-то совсем рядом вдруг гулко закуковала кукушка. И так же резко стихла.
– Кукушечка, кукушечка, – протянула Игла. – Плохие ты песни поешь, короткие… А я ведь не хуже тебя куковать умею… – Девушка поднесла ладони к губам. – Ку-ку, ку-ку, ку-ку…