– Правильно, рано. А то в следующем отчете не о ком писать будет. – Он скорописью набросал последнюю фразу и вывел подпись – заковыристую и непонятную, как у всех приказных. – Ну, вот и все, парни.
На следующий день, прямо с утра, Прохор направился на Кузнецкую. Шагалось легко, радостно. Стоял небольшой морозец, и яркое солнце весело слепило глаза, отражаясь в замерзших лужах. Над избами Замоскворечья поднимались в бирюзовое небо многочисленные дымы – с утра топились печи, пахло кислыми щами, свежим, только что испеченным хлебом, навозом и парным молоком – не всех еще коров переели в голодную пору, а точнее, чуть оправившись, завели новых. Не все, правда, далеко не все, много было недовольных, обиженных, сирых…
А вот владелец нескольких кузниц Тимофей Анкудинов к таковым явно не относился. Уверенный в себе был мужик, коренастый, сильный.
– Так ты, стало быть, кузнец, парень? – Сидя в горнице, он внимательно осматривал гостя.
– Молотобоец, – усмехнулся тот.
– Пусть так… А кто тебе сказал, что мне кузнецы надобны?
Прохор хохотнул:
– Так об том вся Кузнецкая толкует!
– Гм… – Тимофей прищурил глаза и вдруг, схватив лежавшую на лавке шапку, вскочил на ноги. – Идем!
– Куда? – удивился Прохор.
– В кузню. – Теперь уж пришла очередь Тимофея смеяться. – Ужо, покажешь свое умение.
– А и покажу! – Парень задорно тряхнул чубом. – Эх, раззудись плечо! Давай, хозяин, кувалдочку.
Тимофей без лишних слов показал пальцем на стоявшую во дворе кузницу, на кузнеца у наковальни, на подмастерьев, раздувавших мехами горн.
– Молотобоец, говоришь? – Анкудинов с усмешкой кивнул кузнецу. – А ну, дядько Михай, спытай парня!
Кузнец взял в руку щипцы и показал рукой в угол:
– Ну, что стоишь? Бери кувалду.
– Посейчас… Кафтан скину только.
Подумав, Прохор скинул и рубаху – жаль прожечь, новая, – прикрыл богатырскую грудь узеньким кожаным фартуком, подмигнул кузнецу:
– Показывай, куда бить.
Взяв в руки небольшой молот, кузнец вытащил из горнила раскаленную до красноты заготовку… ударил молотком – дзинь.
Бухх – ухнул кувалдой Прохор, с первого удара угодив в нужное место.
Кузнец довольно кивнул, снова пристукнул молоточком – дзинь.
Бухх!
Дзинь – бухх! Дзинь – бухх!
И только искры летели!
А Прохор… Прохор даже временами прикрывал глаза – такое удовлетворение испытывал от возвращения к старому своему ремеслу; тяжелая кувалда летала в его руках, словно перышко, блестели глаза, и оранжевые зарницы горна окрашивали покрывшуюся потом кожу.
– Молодец парень! – обернувшись, прокричал кузнец.
Хозяин кузницы Тимофей довольно ухмылялся.