Камилла прищурилась — солнце слепило глаза.
— Сколько тебе было лет, когда тебя отослали к нему? — задумчиво спросила она. — Ты помнишь своих родителей?
— О да, — кивнул он. — Но как обычно помнит ребенок… обрывки смутных воспоминаний. Просто… ощущение счастья. Запахи. Я помню, как пахло от моей матери — лавандовой водой. Я обожал этот аромат, Лицо его сразу смягчилось.
— Какое очаровательное воспоминание, — улыбнулась Камилла. — А я еще девочкой запомнила: если от maman пахнет духами, значит, либо она собирается уезжать, либо ждет гостей. В любом случае это означало, что она надолго забудет о моем существовании. И я возненавидела духи. Наверное, поэтому я до сих пор не пользуюсь ими.
Ротуэлл, как-то странно глянув на нее, придвинулся вплотную.
— Как же так? — прошептал он. — Не может быть. Ты пахнешь… Даже не знаю, как описать этот аромат… какие-то пряности и розы. В общем, что-то экзотическое.
Камилла покачала головой.
— Ты ошибаешься, — пробормотала она. — Наверное, ты путаешь меня с кем-то.
— Ну уж нет. Бог свидетель, я не мог бы спутать тебя ни с кем! — вдруг с неожиданной страстностью перебил Ротуэлл. Потом взгляд его смягчился, но лицо оставалось по-прежнему суровым. Он взял ее руку в свои — на мгновение Камилле даже показалось, что он собирается поднести ее к губам. — Я бы узнал твой запах где угодно. Даже в полной темноте… даже если бы в комнате было полным-полно других людей, — Голос Ротуэлла упал до хриплого шепота. — Да, Камилла, узнал бы. И не спутал бы ни с чьим другим.
Камилла услышала, как голос его дрогнул, как будто у Ротуэлла на мгновение перехватило дыхание. У нее вдруг закружилась голова — весь мир перед глазами словно куда-то поплыл. Она отчаянно вглядывалась в его лицо, пытаясь заглянуть в душу этого странного человека, чьей женой по прихоти судьбы ей довелось стать. Он точно просит ее… но о чем? Неужели… в груди ее робко шевельнулась надежда.
Выпустив ее руку, Ротуэлл снова уставился в пространство, словно жалея о тех словах, что сорвались с его губ, а Камилла поймала себя на том, что ей вдруг ужасно захотелось прижаться губами к его щеке. Сказать, что она все равно любит его, несмотря ни на что. Что ни его слова, ни поступки уже не смогут ничего изменить. Да, очень может быть, она еще глупее, чем когда-то была ее мать, с горечью подумала Камилла.
И тут она внезапно услышала скрип гравия — кто-то шел по тропинке, огибавшей пруд. Вспомнив, что они как-никак в парке, Камилла резко отодвинулась от Ротуэлла и принялась поспешно оправлять юбку. Краем глаза она заметила элегантно одетого джентльмена в блестящем шелковом цилиндре — изящно помахивая тросточкой, он явно направлялся к ним.