— У вас есть имя, мадемуазель? — отвесив ей сухой поклон, осведомился барон. — Потому что мне показалось, вам не слишком нравится, когда к вам обращаются «ma chou»?
В ответ на его слова она улыбнулась — но сколько горечи было в этой улыбке!
— Какая вам разница, как меня зовут? — с вызовом бросила она. — Можете звать меня мадемуазель Маршан.
— Скажите мне ваше имя, — с нажимом в голосе повторил он. — При сложившихся обстоятельствах, думаю, я имею право его знать.
В ее прекрасных глазах вспыхнула искорка досады.
— Камилла, — наконец неохотно выдавила она из себя.
И Ротуэлл вновь поразился ее низкому, звучному голосу.
— А меня зовут Киран, — мягко сказал он.
Казалось, имя Киран ничего ей не говорит. Отвернувшись от него, девушка подошла к окну и невидящим взглядом принялась разглядывать улицу, залитую светом газовых фонарей.
Ротуэлл заколебался, гадая, что же ему делать. Попытаться и дальше ломать эту комедию? Но зачем? Для чего ему вообще понадобилось ввязываться в эту историю? Что толкнуло его на это — похоть? А может, жалость? Еще одна, последняя попытка облегчить свою черную душу? Или просто гнусное любопытство, извращенное желание вкусить нечто неизведанное, что-то такое, чего ему еще не довелось испытать?
Что же довело это прекрасное создание до столь жалкого состояния? Но если девушка и была в отчаянии, Ротуэлл вынужден был признать, что она научилась мастерски это скрывать.
Ротуэлл опустил глаза. Возле ее стула он заметил старинный круглый столик с рельефной крышкой, а на нем бокал с остатками чего-то явно покрепче кларета и возле — открытую книгу. Ротуэлл украдкой бросил взгляд на обложку. К его удивлению, это оказался не роман, как можно было бы ожидать, а «Исследование о природе и причине богатства народов» Адама Смита.
Господи помилуй… Вот уж повезло! Неужто судьба послала ему «синий чулок»? Ошеломленный Ротуэлл украдкой покосился на ее лицо, обращенное к нему профилем — девушка по-прежнему смотрела в окно.
Нет… невозможно! «Синий чулок» — это с такими-то губами?! Чушь! К тому же она слишком умна. И вдобавок типичная француженка — утонченная, искушенная и очень современная.
— Мадемуазель Маршан, — мягко сказал он. — Может, вы объясните мне, для чего вам понадобилось подыгрывать вашему отцу, когда он объявил о своей дьявольской затее? Почему вы не отказались в ней участвовать?
Наконец она соизволила оторваться от окна — она повернулась к Ротуэллу, ее руки, одна поверх другой, скромно были сложены на поясе.
— Я поступила так из тех же самых побуждений, что и вы, месье, — невозмутимо ответила она. Теперь ее французский акцент чувствовался гораздо меньше. — Потому что углядела в этом определенную выгоду для себя.