Методы Палача были зачастую странными, в качестве примера приведу один случай. Мне никак не давалась «аура страха» – ментальный прием, заключавшийся в воздействии на мозг объекта таким образом, что жертва испытывает беспричинный страх и не может напасть на излучателя, т. е. псиона. Для меня сложность заключалась не в способности проецировать эмоции, а в моем нежелании вступать в конфликт с жертвой эксперимента. Грубо говоря, надо было давить, в то время как я обтекал. Палач долго не мог сломать такой настрой, и однажды ему надоело.
Очередное занятие состоялось в маленьком сарайчике за основным корпусом. Мой инструктор приволок огромный ящик, в котором что-то скреблось, после чего вытащил три пары наручников и бодренько сковал мне ноги. По прошлым опытам я знал, что сопротивляться бесполезно, Палач делал свое дело с бездушием и эффективностью автомата. После чего он приступил к объяснениям:
– Это, – хлопнул он рукой по ящику, и в ответ раздалось глухое рычание, – Фриц, предыдущие два дня его дразнил человек в твоей куртке. – Теперь ясно, куда она пропала. – Убежать ты не сможешь, руками отбиться сложно – искусает, любовь внушить не успеешь. Готов?
– Иди на…
– Значит, готов.
Псина пулей выскочила из ящика, обежала его, потянула носом и развернулась в мою сторону. От вида здоровенного черного добермана с капающей из пасти слюной волосы встали дыбом. Все тело задрожало, кончики пальцев пронзила горячая вспышка, движения собаки стали замедляться, я понял, что легко успею уйти с траектории ее прыжка. От страха я впервые в жизни вошел в «ускоренный ритм» – своеобразный транс, когда организм воспринимает окружающее в несколько раз быстрее. Находиться в таком состоянии долго нельзя: тело человека не приспособлено для сверхнагрузок, не успевает за сознанием. Паника и злость настолько овладели мной и выплеснулись в жутком крике, что я заорал прямо в оскаленную собачью пасть.
Следующее, что сохранилось в памяти, – лицо Палача, заглядывающее откуда-то сверху:
– Ты как, цел?
Он с легкостью ушел от моего удара и присел на ящик:
– Неудачно с собачкой получилось. Что я теперь завхозу скажу?
Бесповоротно мертвый доберман лежал на боку в странной скрюченной позе.
– Что с ним? – Почему у меня такой хриплый голос? И лицо мокрое?
– Как тебе сказать, Аскет… Перестарался ты маленько.
Своим прозвищем я обязан Коробку. Он успел разболтать всему городку, что новый «супер» не пьет вина – раньше болел желудок, сейчас вылечился, но вкус по-прежнему не нравится, – не курит, к женщинам относится без фанатизма, в футбол не играет, никогда не улыбается, цитирует Библию. Последнее верно. Я не верующий человек, но Библию почитывал. Иногда полезно вставить к месту цитату из Священного Писания: опыт работы менеджером убедил.