— Я всегда чувствовал в вас нечто странное. Если вы избавились от влияния malakim, почему же стрелка моего компаса продолжала на вас указывать? Вы все еще…
— Да, мы те, кто мы есть. И великая женщина с изменением мира стала человеком из плоти и крови, таковой она и была.
— Теперь понятно, мсье, почему вам так везет, — сказал Вольтер. — Вы видите все насквозь.
— Нет, — в голосе Улера послышались печальные нотки, — я стал таким же человеком, как и вы, — только плоть, и ничего сверх плоти. И вижу я то же, что видите вы.
— А что ваши собратья? Что стало с malakim?
Улер собрал карты и снова положил их на стол.
— Не знаю. Действия мадемуазель де Моншеврой возымели результат, которого никто из нас не ожидал. Но сотворенное Богом никогда бесследно не исчезает.
— А Бог существует? — серьезно спросил Франклин. — Вы видели Его? Говорят, ваш враг претендовал называться Богом, но существует ли на самом деле разумная сущность, стоящая над всем и всеми?
Улер покачал головой:
— Мои слова нужно понимать метафорически. Мои собратья и я выдавали себя за богов и ангелов, которых люди так боятся и в чье существование верят. Наша же вера всегда была немного… иной, ее трудно объяснить. Большинство из нас считали, что есть некто, стоящий над нашим миром, точно так же, как вы, люди, считаете, что есть кто-то выше вас. — Он посмотрел Франклину в глаза. — Для ваших душ мы были шаблонами. И в этом мы вас никогда не обманывали, мы ведь очень похожи, и существующие между нами связи прочны и доказуемы. Некогда сотворенный Богом мир изменился, и это изменение отразилось на природе нашего существования, ограничило нас. Что повлекло эти изменения — наши ли собственные эксперименты, слепая судьба или воля Бога, — этого нам знать не дано. Мы так долго жили вашими сюжетами, что забыли свои, забыли истину… если вообще когда-либо ее знали.
— Красоту истины, — заметил Вольтер. — Если мы должны ее найти, то на ее поиски стоит мобилизовать лучшие умы человечества. И это, я думаю, единственный путь приблизиться к истинному Богу.
Бен улыбнулся:
— Подобную философию я разделяю. Она по крайней мере, содействует развитию и распространению полезных вещей. И если уж разговор зашел о философии в ущерб такому серьезному занятию, как игра в карты, то сообщаю, что скоро нам предстоит посетить Собрание.
— Думаю, я готов, — мгновенно откликнулся Вольтер. — Очень уж я хочу, чтобы ты прочитал то, что я написал.
— Глупости. Ты — автор…
— Я был лишь пером. Настоящий автор — ты.
— Понимаю, в случае провала ты хочешь, чтобы все шишки достались мне.