Вечером, когда он уже изрядно выпил, он отдает своему адъютанту Барятинскому приказ арестовать Екатерину. Барятинский, не решающийся ни повиноваться, ни ослушаться, обращается к дяде царя принцу Георгу Гольштинскому. С трудом удается этому старому человеку отговорить своего напившегося до положения риз и неистовствующего от ненависти племянника отказаться от осуществления его намерения. Екатерина спокойно уезжает в Петергоф.
Но уже слишком поздно. Петр произнес решающее слово. Весть о том, что государь собирался арестовать Екатерину, проникает в столицу, доходит до ее сторонников, до гвардии, до солдат. Никто не сомневается в том, что Петр скоро выполнит то, от осуществления чего его с трудом удержали на этот раз. Беспокойство растет и сливается воедино с недовольством по поводу предстоящей войны. На всех улицах собираются группы взволнованных людей, критикующих правительство и лично царя. Полиция старается не прислушиваться к мятежным речам и разгоняет сборища без применения особых, вызывающих внимание мер. Тут и там сходятся недовольные и поругивают власть имущих.
В казармах дело обстоит еще хуже. Простой драгун наивно спрашивает генерала Измайлова, отчего это Петра не свергают с престола. Измайлов посылает его ко всем чертям. Но волнение растет, возбужденные гвардейцы требуют от своего начальства принятия каких-либо мер для охраны царицы. Заговорщики опасаются преждевременного взрыва восстания и стараются успокоить встревоженные умы. Пассек сам произносит "мятежные речи против особы государя", и его случайно подслушивает какой-то сыщик.
30 июня Петр должен выступить во главе войск в поход против Дании. Канун своих именин, вечер 28 июня, он намерен праздновать в Петергофе.
Но вечером 27 июня арестовывают поручика Пассека.
Арест Пассека вызывает в первый момент в кругах заговорщиков немало смятения и отчаяния. Григорий Орлов спешит с этой вестью к Дашковой, у которой в это время находится Панин. Пред лицом непосредственной опасности умолкают личные разногласия по вопросам, касающимся будущего. Пассек арестован, завтра все может быть разоблачено, послезавтра потеряно. Несомненно найдут способ заставить Пассека сознаться, но в этом, вероятно, даже не представляется надобности, так как приверженцы царя и без того, должно быть, знают достаточно, чтобы открыто выступить против заговорщиков. Завтра их всех начнут по очереди арестовывать, рубить им головы, ссылать в Сибирь. Но та, из-за которой все происходит, сердце, голова всего заговора, ей ведь первой суждено погибнуть. Петр уже месяцы изыскивает пути отделаться от Екатерины – теперь путь этот открыт.