Принимая во внимание, что при дворе дело происходит отнюдь не так, как это изображается в оперетках, можно сказать с уверенностью, что о проказах слепого Амура в данном случае не может быть и речи. Иоганна послала в Россию портрет своей дочери именно с той целью, чтобы он попался на глаза Петру Федоровичу, да и императрица показала ему этот портрет именно для того, чтобы он "рассматривал его не без удовольствия".
Но для комбинаций время еще не настало. Проходит больше года, а из России не поступает никаких новых интересных вестей. Жизнь в Цербсте течет своим обычным скучным и монотонным порядком.
Принцессе Софии минуло четырнадцать лет. Она очень вытянулась и похудела, не отличается особенной красотой, но внешность ее довольно привлекательна. У нее черные блестящие волосы и черные блестящие глаза под высоким красиво оформленным лбом. Сама она все еще считает себя дурнушкой и совершенно не заботится ни о своих нарядах, ни о прическе. Она все еще стоит, как Золушка, в тени своей красивой и темпераментной матери. Но она уже знает, что может нравиться людям, знает даже, каким способом добиться этого результата, и с увлечением упражняется в новом искусстве.
Жестоко ошибается, однако, тот, кто подумает, что будущая Астазия начнет с того, что будет кружить головы мужчинам. София абсолютно лишена кокетства, и она хочет вызывать не сексуальное очарование, а симпатию. Эта симпатия ей необходима, она тоскует по ней, жаждет ее, ищет ее у всех – у мужчин и женщин, у старых и молодых, у взрослых и детей. Она открывает методы снискания симпатии, которые должны быть признаны грандиозными именно вследствие их кажущейся незначительности. Уже в четырнадцать лет она постигла, что люди предпочитают, чтобы ими восхищались, а не восхищаться другими, что они предпочитают говорить, а не слушать. Ее матери особенно по душе великолепные аллюры дамы, желающей казаться чем-то большим, нежели она представляет собою в действительности – София старается быть по возможности простой и естественной. Мать увивается за всеми, кто занимает более высокое общественное положение, чем она, и высокомерна по отношению ко всем стоящим ниже ее, маленьким людям. София же равно любезна со всеми, каждую камеристку, каждого слугу, портниху, парикмахера, кучера она подкупает ласковой улыбкой, приветливым словом.
Она еще не прочла ни одной строчки из произведений Вольтера, она еще не знает самого слова "демократия", в ее охоте за людьми нет никакой системы; в основе ее поведения лежит просто одиночество заброшенного ребенка, стремящегося снискать всеобщее благоволение. Но этот ребенок обладает своеобразной гордостью: эта гордость не препятствует ей пожимать самую грязную мозолистую руку, но мешает ей выплакаться на груди у закадычной подруги одинакового с ней общественного положения.