– Власть? – загадочно улыбнулся Ярланд, задумчиво поглаживая бороду. – Это блюдо для истинных гурманов. Сначала его нужно хорошенько распробовать, но уж потом не оторвешься… Вот ты сейчас о купце вспомнил. Да, какое-то время он может жить не хуже короля. Но – одно мое слово, и он нищий. Ладно купец, любой из вельмож может пойти по миру, будь на то моя королевская воля. Причем, заметь: я могу себе позволить унизить их, оскорбить, уничтожить, в конце концов, а они – нет. Улавливаешь разницу? А все почему? Король на самом верху! Даже магистр и тот не вправе вмешиваться в его дела.
– То есть власть для тебя – это возможность безнаказанно унижать других? Я правильно понял?
– Не унижать, а направлять на решение моих целей и наказывать.
– За что?
– Человека всегда найдется за что наказать. Безгрешных не существует.
– Тратить время и силы на то, чтобы выискивать пороки у своих подданных? И ради этого ты убил Глошара?
– Да как ты смеешь! – вспылил Ярланд.
– Я не осуждаю тебя за прошлое, – спокойно произнес наследник. – В борьбе за власть короли постоянно уничтожали своих предшественников. Я изучал историю Адебгии, Марлона и Шунгуса. Пока не появились столичные магистры, редкий правитель оставался у власти дольше пяти лет. Обычно все они погибали от рук наследников.
– Глошара я не убивал, – категорически отринул обвинение регент. – Его устранением занималась Еневра. Я лишь давал ей деньги из казны твоего отца.
– Она не рассказывала, как умер мой отец?
– Нет, ее слова: «Наша задумка полностью удалась!» О деталях я не спрашивал, опасаясь разговора с Цранголом. По-видимому, супруга очень хорошо спрятала короля, если даже его дух отыскать не удалось.
– Неужели такое возможно?
– Что?
– Если человек погибает, магистр всегда находит его дух.
– У Еневры свои отношения со смертью. Кто знает, что она сотворила с твоим отцом? Как поступит со мной?
– Наверное, ее жажда власти сильнее, чем твоя. Кого она только не использовала, чтобы взобраться на верхнюю ступеньку. Сначала вытащила на свет одного демона, убившего и твою жену, и мою мать, затем убрала с дороги Глошара, потом подстроила выгодное замужество, вызвала Эрмудага… Столько усилий! – покачал головой наследник. – Но мне почему-то кажется, что столь рьяное стремление к власти должно обернуться против самого претендента.
– На меня намекаешь?
– Нет, я и сам хорош. Знаешь, на чем я себя поймал, когда планировал свои первые королевские шаги?
Регента совершенно обескуражил тон речи равного с равным, причем не только по социальному статусу, грядущей судьбе, но и, как ни странно, по годам. Перед ним сейчас сидел совершенно иной человек, умудрившийся за пару месяцев повзрослеть на десятилетия.