Смотреть на все это было страшно: нечеловеческая сила ударов, хладнокровный расчет и, главное, странная какая-то деловитость, рутинная монотонность, с которой прапорщик тренировался.
Я завороженно смотрел на него минут двадцать; прапорщик не обращал на меня никакого внимания и не останавливался. Я представил, что пропускаю такую "комбинашку" на ринге или в бою и почти ощутимо почувствовал хруст собственных костей. Невольно вздрогнул и дал себе слово никогда не иметь с прапорщиком никаких дел и вообще даже не подходить к нему. С этим я и вернулся в палатку. Но на следующее утро я и еще трое моих сослуживцев начали двухнедельную осаду прапорщика.
x x x
Очень редко, но случается, что даже в армии подхалимаж не проходит. Исключительные случаи... и всегда неожиданные.
Сговорившись ночью, мы во время физзарядки отделились от вяло разминающейся братии, и двинулись на площадку. Держались, насколько это возможно для старослужащих, вежливо, и речь наша была вполне нормальной:
- Товарищ прапорщик! Вы бы нас чему научили, а то нам надо... В полку же в этом деле никто не рубит!
Прапорщик развернулся к нам лицом, бегло, но внимательно осмотрел развязные фигурки дедов, задержал на мгновение взгляд на мне, видимо, узнав вчерашнего соглядатая, а потом как-то нехорошо улыбнулся и тихо спросил:
- На шпагат садитесь?
Мы удивленно замялись и не в лад протянули:
- Нет!
Прапорщик неопределенно кивнул, как бы недоумевающе поднял левую бровь и коротко отрезал:
- Свободны!
Нам не оставалось ничего другого, как развернуться и уйти. Мы так и сделали, но на следующее утро вернулись снова. Правда, с просьбами о наставничестве пока не подходили, а стали самостоятельно заниматься рядом, по возможности перенимая, или просто копируя то, что делал он.
За полтора года до армии меня примерно таким же способом отшили каратисты, у которых я потом проходил первые азы искусства реального поединка. Я вовремя вспомнил об этом и сказал ребятам, что прапорщик нас просто проверял. На самом же деле вопрос о нашем ученичестве практически решен. По моим наблюдениям, у профессионалов есть одно уязвимое место, если профи действительно профи, то он не потерпит рядом с собой дилетанта и либо начнет его выживать, либо станет подтягивать. Оказался прав...
Две недели, не считая одного трехдневного перерыва на операцию, мы каждое утро приходили на площадку и по полтора-два часа тянули связки и молотили столб. До шпагата, правда, было еще далеко, да к тому же на третий-четвертый день интенсивных растяжек мышцы заболели так, что ни я, ни мои друзья уже при прямых ногах не доставали до земли даже кончиками пальцев. Но отступать нам было поздно, и мы, если получалось, приходили на площадку и по вечерам. Теперь даже самые недоверчивые убедились, на что способен прапорщик.