Борейко выстроила здесь, на острове, свою собственную державу. И у неё есть свой джинн, свой верный раб — капитан Иона. Вот он, Чёрный Монах, собственной персоной! Стоит с идиотской блаженной улыбкой на выдубленном лице. Этакий безропотно исполнит любую прихоть своей повелительницы, даже преступную. Прикажет она попугать подданных, вселить в их сердца мистический ужас — Иона сделает. Велит убить, свести с ума, похитить — он не задумываясь выполнит и это.
У потрясённой Полины Андреевны сейчас не было времени прозреть до конца возможные мотивы чудовищного замысла, но она твёрдо знала одно: женское честолюбие непомернее и абсолютнее мужского; если же чувствует с чьей-либо стороны угрозу, то способно на любое коварство и любую жестокость. Разъярённую «императрицу» нужно было вывести из заблуждения относительно намерений псевдопаломницы (уж араратские мужчины, да и вообще мужчины, Полине Андреевне точно были ни к чему), иначе в озлоблении Лидия Евгеньевна совершит ещё одно злодеяние. Что уж ей теперь, после всех предыдущих!
Стянутые в запястьях руки потянулись к кляпу, но как бы не так: ловкий моряк соединил ручные путы с ножными, так что дотянуться до тугого узла на затылке было невозможно.
Пленница замычала, давая понять, что хочет высказаться. Получилось жалостно, но Лидия Евгеньевна не смилостивилась.
— Разжалобить хочешь? Поздно! Других я тебе ещё простила бы, но его — никогда! — Её глаза сверкнули такой ненавистью, что Полина Андреевна поняла: эта слушать всё равно не стала бы, она уже всё для себя решила.
Кого Лидия Евгеньевна отказывалась ей простить, Лисицына так и не узнала, потому что обвинительница гордо подбоченилась, простёрла вниз руку жестом римской императрицы, обрекающей гладиатора на смерть, и объявила:
— Приговор тебе уже вынесен и сейчас будет исполнен. Иона, ты сдержишь клятву?
— Да, царица, — хрипло ответил капитан. — Для тебя всё, что захочешь!
— Так приступай же.
Иона пошарил в тёмном углу и извлёк откуда-то железный лом. Поплевал на руки, взялся покрепче.
Неужто проломит голову? Полина Андреевна зажмурилась.
Раздался хруст, треск выламываемых досок.
Она открыла глаза и увидела, что богатырь с размаху проломил борт — и, кажется, ниже ватерлинии, потому что в дыру хлынула вода. А капитан размахнулся и ударил снова. Потом ещё и ещё.
И вот уже из четырёх проломов на пол, булькая, потекли чёрные, масляно посверкивающие струи.
— Довольно, — остановила разрушителя Лидия Евгеньевна. — Хочу, чтобы это длилось подольше. А она пусть воет от ужаса, проклинает день и час, когда посмела вторгнуться в мои владения!