Четин-эфенеди рано высадил нас (маму, отца и меня) перед огромной вращающейся дверью, козырек над которой напоминал ковер-самолет.
— У нас еще полчаса,—сказал отец, входя в отель. — Пойдемте посидим, выпьем что-нибудь.
Мы сели в углу, за большим цикламеном в кадке, откуда отлично просматривался вестибюль, и заказали у пожилого официанта, знавшего отца и осведомившегося о его здоровье, по стаканчику ракы, а матери — чай. Нас закрывали широкие листья цветка, и поэтому проходившие мимо нас знакомые и родственники не могли нас увидеть.
— Ой, смотрите, как дочка Резана выросла, какая милая стала, — восклицала мама. — Мини-юбку надо запретить носить тем, у кого ноги для такой длины не годятся, — неодобрительно оглядывала она другую гостью. — Семейство Памуков мы не собирались сажать в углу, просто так получилось, — отвечала она на какой-то вопрос отца, а потом указывала на других гостей: — В кого превратилась Фазыла-ханым! Как жаль! Ее бесподобная красота исчезла, и ничего-то не осталось... Сидели бы дома, чтобы никто не видел бедняжку в таком виде... А эти, в платках, кажется, родственницы матери Сибель... Хиджаби-бея для меня теперь не существует. Бросил свою умницу жену, детей, женился на заурядной девице... Нет, ты посмотри, парикмахер Не-взат, мне назло, конечно же, сделал Зюмрют такую же прическу! А эти муж с женой кто? Ну надо же! У них и лицо, и носы, и походка, и даже одежда как у лисиц... У тебя есть деньги, сынок?
— Почему ты спрашиваешь? — удивился отец.
— Он домой в последний момент прибежал, быстро переоделся, будто не на помолвку, а в клуб идет. Ты взял с собой деньги, Кемаль, сынок?
— Взял.
— Вот и хорошо. Смотри, не сутулься, все же на вас смотреть будут... Ну что, пора вставать.
Отец сделал знак официанту, заказав еще стакан ракы, сначала себе, затем, внимательно посмотрев на меня, и мне, опять на пальцах показав количество.
— Ты вроде уже перестал грустить, — заметила мать. — Что опять стряслось?
— Я что, не могу на помолвке собственного сына пить и веселиться? — возмутился отец.
— Ах, какая она у нас красавица! — воскликнула мать, завидев Сибель. — Какое платье прекрасное, и жемчуг подошел. Правда, она такая красивая, что ей все подойдет... И это платье! Как она изящно в нем смотрится, правда, сынок? Ну такая милая! Кемаль, тебе очень-очень повезло!
Сибель обнялась с двумя красивыми подругами, которые недавно прошли перед нами. Девушки осторожно держали тонкие сигареты, аккуратно поцеловались, не касаясь друг друга губами, накрашенными ярко-красной помадой, чтобы не задеть и не испортить друг другу макияж и прическу. Разглядывая наряды, они весело демонстрировали ожерелья и браслеты.