– Вали, вали отсюда! – бросил Николай, отталкивая от себя кладбищенского мародера. – И если еще раз увижу тебя возле этой могилы… – внезапно Маркелов понял: здесь что-то не так. Потребовалась всего секунда, чтобы сообразить, какая деталь озадачила его. Не могут столь ясные и умные глаза принадлежать опустившемуся грязному бродяге, законченному алкашу, живущему собиранием с могил цветов, остатков пищи, а также пустых бутылок. Так не бывает!
– Тихо, тихо! Хоть и нет никого вокруг – я проверил, – но все-таки шуметь не надо, – нытье оборванца превратилось в нормальную речь. – Верни мой пейджер, он тебе больше не нужен, – Ворон протянул руку, терпеливо ожидая, когда до Маркелова дойдет смысл его слов.
– А-а, – губы «афганца» тронула растерянная улыбка. – Вот, возьмите… – он протянул «бомжу» коробочку и увидел, как пейджер исчез где-то в недрах засаленных лохмотьев. – Ну, и удивили вы меня, честное слово!..
– Я сам себе иногда удивляюсь, – сухо ответил Ворон. – Здесь неподалеку есть местечко, где мы можем спокойно поговорить. Пошли.
Развернувшись, он уверенным шагом направился по тропинке в глубь кладбища. Маркелов двинулся следом. Вскоре они подошли к стоявшему возле кладбищенской ограды заброшенному строительному вагончику. Ворон потянул на себя дверь и зашел внутрь.
– Проходи, садись.
Кроме сваленных в кучу поломанных деревянных ящиков, следов многочисленных попоек и валявшегося в углу рваного ватника, в вагончике ничего не было. Тусклый свет, пробивавшийся через небольшое окошко под крышей, создавал внутри импровизированной распивочной вязкий полумрак. Ворон выдернул из кучи два более-менее целых ящика, поставил их на захламленный пол и сел.
– Курить есть?
– Да. Только «Бонд», – предупредил Маркелов, присаживаясь рядом.
– Давай, – взяв сигарету из протянутой Николаем пачки, его таинственный собеседник подождал, пока Маркелов даст ему прикурить и закурит сам, а потом, несколько раз глубоко затянувшись, начал разговор, ради которого согласился прийти на встречу с председателем фонда инвалидов афганской войны.
– Для начала я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал. – Ворон внимательно посмотрел на Николая. – Я не наемный убийца. У меня просто есть свое понимание справедливости. В отличие от Глеба Жеглова, который говорил, что вор должен сидеть в тюрьме, я считаю, что хороший «бык» – это мертвый «бык»… Мое принципиальное отличие от обычного наемного киллера, для которого деньги не пахнут, состоит в том, что я разбираюсь только с теми подонками и мерзавцами, которых сам считаю достойными смерти. В первую очередь это относится к криминальным авторитетам. Но я стою, как кость поперек горла, не только бандитам, объявившим на меня настоящую охоту, но и ментам, большинство из которых, увы, сейчас мало чем отличается от бритоголовых «братков». Если вникнуть в тему поглубже, то я всю свою прошлую жизнь подсознательно шел к тому, чем занимаюсь сейчас. Это моя единственная работа, и поэтому в большинстве случаев я беру за нее деньги… Твое дело – как раз то редкое исключение, когда я согласен работать совершенно бесплатно.