Судья вышел, держа меч наготове.
Ослик мирно пасся на поляне, еле различимый в бледном свете луны. Никого не было видно. Осмотрев здание напротив, судья обнаружил за ним еще склады. Обогнув последний, он увидел реку. Склады находились неподалеку от восточной части причала. Помахивая мечом, судья направился обратно. Перед тем как войти в склад, он вдруг заметил вывеску над дверью: «Собственность Лана, торговца шелком».
Судья задумчиво погладил длинную бороду. Человек, с которым он познакомился в бане, владел шелковой лавкой в Хэши. Лан — не очень распространенная фамилия, и склад, скорее всего, принадлежит именно этому любознательному господину. Навстречу вышел Наставник Тыква, ковыляя на своих костылях.
— Мы у края причала, — сообщил судья Ди. — Место очень пустынное.
— Я поеду домой, доктор. Я очень устал.
— Пожалуйста, загляните по пути к кузнецу, что живет на углу рыбного рынка, сударь. Попросите его прислать сюда человека с моей лошадью. Я же осмотрю убитых и затем доложу о случившемся в штабе гвардии.
— Хорошо. Если им там потребуются мои показания, они знают, где меня найти. — Старик взобрался на ослика и отправился восвояси.
Судья Ди вошел в сарай. Запах свежей крови и вид четырех трупов вызвали у него тошноту. Прежде чем обыскать мертвецов, он подошел к сваленным в углу тюкам и вспорол один из них мечом. В тюке был шелк-сырец. Затем внимание судьи привлекли темные пятна на лавке, где они сидели с Наставником Тыквой. Пятна очень походили на кровь, причем достаточно свежую. Под скамейкой он обнаружил несколько тонких веревок, также покрытых запекшейся кровью. Затем судья обыскал мертвецов. При них не было ничего, кроме нескольких медяков. Он взял из ниши свечу и всмотрелся в лица покойников. Эти люди скорее были похожи на профессиональных убийц, чем на разбойников с большой дороги. Городские подонки, умелые и, возможно, хорошо оплачиваемые. Кем? Поставив свечу на место, он вспомнил о бумаге, которую ему дала принцесса. Указательным и средним пальцами он осторожно извлек документ из воротника. Развернув его и поднеся к свече, судья подышал на него. В верхнем углу проступила личная, цвета киновари печать Императора. Под печатью уставным почерком было написано, что предъявитель документа временно назначен императорским прокурором, наделенным всей полнотой власти. Дата и имя судьи были вписаны изящным женским почерком. Ниже стояла печать председателя тайного совета, а в углу — личная печать принцессы.
Судья тщательно сложил документ и убрал его в воротник. То, что Император наделил свою дочь полномочиями вверять документ такой важности, предоставив ей возможность по своему усмотрению вписать в эдикт нужное имя, красноречиво свидетельствовало о безграничном доверии и привязанности Императора к Третьей принцессе. Это же являлось еще одним доказательством того, что на карту поставлено очень многое и речь идет не только о пропаже сокровища.