– К сожалению, этот вечер я уже пообещал,– сказал Ален.
– Но я имел в виду не вас. Мы уже отметили по-мужски нашу встречу, а теперь я хотел бы провести остаток вечера в обществе дамы, и по возможности, покрасивее... Вы понимаете: одна из этих очаровательных ночных бабочек, которые составляют славу гостеприимного Парижа.
– Понимаю, но боюсь, что в дансинге таких вам не найти.
Бармен не преминул вмешаться в разговор:
– Месье, ваш друг в этом прав. Бывает, что в этот дансинг наведываются очень красивые и к тому же одинокие женщины.
– Я чувствую, как во мне бушует кровь! – воскликнул бельгиец.– Пойдемте, друг мой, можем же мы просто посмотреть... А если там нет ничего интересного, я вас отпущу, а сам пойду поискать в другом месте. Но вдруг там будет какая-нибудь красотка, которая не станет строить из себя недотрогу,– мы ее обязательно пригласим.
– Танцевать?
– А, так вы и танцевать не умеете?
– Почему же, бывает, но не в такое время. К тому же, я вам полностью уступаю, дама будет принадлежать только вам, а меня еще ждут в бюро.
– Да вы же даже не представляете, какой я робкий!
– Бельгиец и робкий?
– Останьтесь со мной еще на пять минут, а потом – уйдете.
– Хорошо, хотя бы затем, что войдя вдвоем, мы будем выглядеть не так смешно, подумают, что двое развлекающихся друзей зашли поискать с кем провести приятно время. Тогда как одинокий мужчина, который забрел в дансинг, кажется подозрительным.
– Почему?
– Потому что существует лишь два объяснения: либо это неудачник, который желал бы во время танца хоть как-то компенсировать свое одиночество, либо искатель приключений, пытающийся поймать на крючок дамочку, не знающую чем заняться после обеда.
– А если это просто нормальный мужчина, как вот я, которому хочется провести несколько приятных часов?
– Не хотел бы вас расстраивать преждевременно, но вряд ли они будут столь уж приятны, начавшись в этом дансинге. А впрочем, пойдемте, во всяком случае вы удовлетворите ваше любопытство.
Атмосфера и украшение этого огромного зала, назвать который салоном нельзя было никоим образом, не соответствовали времени, и казалось, что вы попадаете во времена пятидесятилетней давности. Ничто не говорило о сегодняшнем дне: ни зеркала, развешанные по стенам, которыми хотели напомнить «Дворец миражей» 1921 года; ни убранство и мебель; ни оркестр, нежные вздохи которого имитировали ностальгическую музыку, звучащую в «Максиме»; ни обслуживающий персонал, который, казалось, был занесен сюда из другой эпохи; ни танцевальная площадка. Но особенно непривычно было видеть танцующих, которые топтались с усилием, как будто нехотя, потому что было слишком много людей.