Каждое утро Сильвия сопровождала отца в поездке по трем плантациям. Майор, в черном сюртуке из тонкого сукна, в белоснежной манишке, ехал верхом, держа зонтик над головой дочери. На почтительном расстоянии следовал на муле слуга. В этих поездках Сильвия учила таблицу умножения и получала уроки по истории своей родины, конечно, с точки зрения привилегированного меньшинства. По этому предмету ей давала уроки и двоюродная тетка, которая при уплате скромного жалованья своему многочисленному штату прислуги всегда восклицала: «Ах, как я ненавижу этих янки!»
Я не могу в своем рассказе обойти эту тетку, посвятившую Сильвию в тонкости светского искусства и на смертном одре завещавшую ей драгоценнейшую тайну светской мудрости…
Леди Ди была единственным оставшимся в живых членом младшей ветви рода Лайлей. Она не была графиней, подобно ее знаменитым бабкам. Леди – это ее имя, полученное при крещении. В начале минувшего столетия она приехала из-за гор в громоздком экипаже с конвоем всадников, – приехала венчаться с главой края. Фотография этого экипажа хранилась в кедровых ящиках в мезонине ее дома вместе с другими сокровищами: ручками от вееров из слоновой кости с золотой инкрустацией; золотыми пряжками с чудесной эмалью; старинными печатями и серебряными табакерками; редкими драгоценными камнями, вроде белых топазов и лиловых аметистов, и целым ворохом прелестных шелковых зонтиков, которыми знатные леди защищают свою нежную кожу, зонтиков, величиною не больше десяти дюймов, с ручками из резной слоновой кости, с художественной инкрустацией. Когда Сильвия была маленькой девочкой с двумя висевшими сзади косичками, любимейшим ее развлечением было перебирать эти сокровища, облекаться в выцветшие бальные платья и надевать на себя нити жемчуга и золотые побрякушки.
Леди Ди занималась также духовным воспитанием Сильвии. Велось оно не путем наставительных бесед, а как бы вскользь, случайно брошенными замечаниями и намеками. Роясь в кедровых ящиках, Сильвия нашла однажды миниатюру, которой никогда перед тем не видела. Она узнала высокомерие всех Лайлей, глядевшее со всех семейных портретов. «Кто это, тетя Леди?» – спросила она. Старая аристократка нахмурилась и ответила: «Не надо говорить о ней. Никогда! Это женщина, когда-то опозорившая наш род».
Сильвия долго думала и колебалась, прежде чем заговорила опять. За столом часто беседовали о семейных делах, но всегда о позоре и горестях «чужих семейств».
– А что она сделала? – спросила она наконец.
– У нее было трое мужей, – ответила старуха. Сильвия опять задумалась.