– Как же так, миссис Хартгейм – сразу, без подготовки?
– А к чему вы хотите подготовиться? – ответила Джастина вопросом на вопрос.
Тот замялся.
– Ну, так сказать – войти в образ…
– Все эти вхождения в образ не стоят и выеденного яйца, – ответила Джастина. – Ровным счетом ничего… Так же, как и многочисленные утверждения, будто бы актерское ремесло – прежде всего высокое искусство…
– А разве нет? – спросила подружка, а может, жена молодого человека – улыбчивая девушка в огромных, на пол-лица очках, с длинными прямыми волосами цвета спелого валлийского льна.
– Актерское ремесло, – ответила Джастина, – это прежде всего труд. Тяжкий труд.
Она отложила томик Шекспира и, поднявшись со своего места, прошла к подиуму.
– Но ведь и искусство тоже?
– Разумеется…
– А чего больше – искусства или ремесла?
– Ремесла, – ответила Джастина, подходя поближе. – А любое ремесло – это прежде всего работа, работа и еще раз работа… Работа до седьмого пота… повторила она. – А уже потом – все остальное. Театральное искусство – это навык… Техника… Будьте вы хоть трижды гениальными, без техники фразы, без техники жеста и движения вы останетесь только дилетантами…
– Но ведь мы и не стремимся стать профессионалами, – произнес студент. – Мы выбрали театральную студию… – он замялся, – ну, для общего развития, что ли… А потом, миссис Хартгейм, разве не вы говорили, что сцена во многом раскрепощает?
Она наклонила голову в знак согласия.
– Безусловно.
– Тогда, стало быть…
Строго посмотрев на собеседника, она назидательно промолвила:
– Стало быть, любое дело, за которое беремся, надо делать хорошо… Да, вряд ли кто-нибудь из вас станет профессионалом… Я понимаю, вы и не стремитесь к этому, но надо стараться, чтобы вам не было стыдно ни за произнесенную фразу, ни за никчемный жест. – Сделав небольшую паузу, Джастина добавила. – Мне всегда смешно слушать рассуждения, будто бы надо сидеть, ожидая, пока вдохновение осенит тебя. Как-то я видела один фильм – кажется, про Байрона… Старый такой фильм, сделанный еще до Второй мировой войны… Так вот, там показано буквально следующее: гений Байрон сидит, метает во все стороны огненные взгляды, нервно кусает перо, и гениальные стихи никак не рождаются в его гениальной голове… А потом, судорожным движением придвинув к себе чернильницу, он вдруг начинает быстро-быстро писать… Это было в каком-то провинциальном кинотеатре, кажется, в Сиднее, и, помню, маленькая девочка, которая сидела сзади, спросила у отца: «Папа, а что это такое с дядей?», На что отец серьезно, без тени смущения ответил: «Дядя творит!» – она, улыбнувшись, обвела студийцев глазами. – Это – не более, чем представление о творчестве, обывателя… Вдохновение, которое осеняет… Ну, и так далее. Свыше никогда и ничего не осеняет. Для того, чтобы у вас что-нибудь получилось, надо прежде всего работать. Тогда придет и вдохновение… И успех, и много другое…