– Михаэль! Посмотри на меня! Действительно только это?
– Нет, мама, – сознался он.
– Эта женщина что-то значит для тебя, да?
– Она импонирует мне, – признался он, – и мне жалко ее.
– Из-за нее у вас и произошел разрыв с Евой?
– Не только, мама. Там было много всего. Знаешь, я был влюблен в Еву, но по-настоящему мы никогда не понимали друг друга.
– А с этой женщиной, ты думаешь, найдешь взаимопонимание?
– Но это ведь чисто риторический вопрос, мама! Она отбывает пожизненное заключение в каторжной тюрьме.
– Откуда ты хочешь ее вызволить.
– Ты говоришь так, словно я пытаюсь подтасовать факты!
– Нет, Михаэль, такого ты никогда не сделаешь. Я в этом уверена. Прости, если это так прозвучало. – Фрау Штурм загасила сигарету. – Давай, рассказывай все по порядку.
Он поведал ей все, что пережил, и она задумчиво выслушала его.
– Ну конечно, – сказала она, наконец, – то, что Кайзер захотел уничтожить все вещи, напоминающие об убийстве своей супруги, вполне понятно. В этом его никак нельзя винить.
– Я и не собираюсь. Но поразительное сходство между его любовницей и Лилиан Хорн – нет ли тут какой связи?
– Может, он питает слабость к такому типу женщин!
– Преступление, однако, могло быть спланировано ими обоими. Ведь Курт Кайзер мог вполне сознательно скомпрометировать тогда Лилиан Хорн тем пресловутым разговором в своем кабинете.
– Ты думаешь, он специально включил селектор? – спросила мать, не пропускавшая в свое время ни одного репортажа из зала суда.
– Вполне может быть. Я не хочу утверждать, что он непременно хотел подставить Лилиан Хорн. Его устроило бы больше всего, если бы прошла версия самоубийства Ирены Кайзер. Но на случай, если это не пройдет, и дела примут неприятный поворот, и если его возлюбленную кто-нибудь видел в ночь убийства вблизи его дома, свидетель с чистой совестью поклялся бы, что узнал Лилиан Хорн. Была сделана ставка на поразительное сходство женщин.
– Значит, знаменитый телефонный звонок тоже был фиктивным?
– Да. Это было легче всего. Любая особа с голосом без акцента или каких-либо других особенностей речи, могла выдать себя по телефону за Лилиан Хорн.
– Гм, гм, – задумчиво протянула фрау Штурм, – не так уж и глупо. Ведь все знали, что убитая ненавидела Лилиан Хорн.
– Можно даже пойти дальше и представить, что Кайзер сознательно направлял ревность своей больной жены в этом направлении.
– Твоя версия выглядит притянутой за уши, – сказала мать.
– Ничуть, – возразил он.
– Тебе, конечно, лучше знать! – Она заставила себя улыбнуться. – Но разумно ли будет, что именно ты…
– Ум это не самое главное в жизни, – оборвал он ее неожиданно резко и довольно жестко, – есть и другие ценности. А теперь, пожалуйста, давай ужинать.