– Ты что, спятила? – крикнул он зло. – Ева, пожалуйста, возьми себя в руки! Ты что же, совсем не знаешь меня? Естественно, я не пошел на это. Как ты могла хоть на секунду подумать такое?
– Не пошел? – Радость на ее лице мгновенно потухла.
– Конечно, нет. Это явилось бы нарушением клятвы, обманом и даже должностным преступлением. И, кроме того, как я могу взять на себя такую ответственность, если благодаря нашему ложному заключению убийцу отпустят на свободу?
– Вот теперь ты становишься нелогичным. – Голос Евы стал жестким. – Ты же сам только что сказал, что вообще еще рано утверждать, виновна она или нет.
– Действительно рано, до тех пор, пока дело не рассмотрят в суде, и не будет вынесен приговор. Но приговор-то может быть справедливым только в том случае, если каждый свидетель и каждый эксперт говорит правду, понимаешь, правду! Вот в чем дело. Суд должен найти истину, а мы обязаны помочь ему!
– А обо мне… о себе… о нас… об этом ты совсем не подумал! – закричала она в бешенстве. – Если Лилиан Хорн виновна, она так и так понесет наказание, и совершенно безразлично, каким будет твое заключение, а если невиновна, тем лучше, тогда тебе незачем будет упрекать себя, что ты действовал против нее!
– Ты несешь чепуху – сказал он резко, – и сама это знаешь.
– А ты бессердечный, эгоистичный и даже не замечаешь этого! – бросала она в гневе упреки ему в лицо. – Дай мне выйти, немедленно! Хватит с меня… – Она рванула дверцу.
Он затормозил и пытался удержать ее.
Однако Ева уже выскочила из машины, и от резкого движения она споткнулась о тротуар и упала. Михаэль выскочил из машины, но прежде чем успел помочь ей, она уже поднялась сама и захромала от него прочь.
Он мог бы догнать ее, но передумал. Ему не хотелось, чтобы ссора разгорелась вновь.
Лилиан Хорн казалось, что она видит кошмарный сон. Неожиданно для себя она оказалась вырванной из своей нормальной жизни. Потеряла свободу, работу, квартиру, лишилась даже своих личных вещей, потому что не было никого, кто навещал бы ее и приносил передачи.
Сейчас она радовалась тому, что женщина-полицейский, присутствовавшая при ее аресте, выбрала из ее обширного гардероба практичные вещи, простые и удобные в носке, смену белья и необходимую косметику.
Лилиан Хорн не понимала, что с ней произошло, и никак не могла привыкнуть к той обстановке, в которой очутилась, – к жесткому матрацу, грубому одеялу и однообразию дней и ночей, казавшихся ей здесь бесконечными. С невероятной энергией пыталась она побороть уныние, охватившее ее, прилагала усилия, чтобы не пасть духом и не опуститься. Она мылась так тщательно, как только позволяли условия, накручивала каждый вечер волосы, приводила лицо в порядок. Но у нее не было зеркала, чтобы она не могла воспользоваться им для причинения себе увечья. Ей трудно было представить себе, как она выглядит теперь.