Этого Лукреции Борджиа хотелось меньше всего. Так Мем заработает очко в свою пользу, а она собиралась выиграть партию всухую. Она поняла, что допустила оплошность, но было уже поздно: удовольствие от прогулки, чего доброго, получит не она, а Мем.
– А вот масса Уиллоуби всегда выезжает вместе с негритянкой.
– Мистеру Уиллоуби скоро стукнет восемьдесят, – ответил Максвелл. – К тому же будь ты так же молода и светлокожа, как его служанка, и так же кокетливо одета, то я бы не возражал против твоего общества. Но ты уже не первой молодости, Лукреция Борджиа, и черна, как печная заслонка. Я и не подумаю устраивать для тебя показательные выезды.
Однако удача была в то утро на ее стороне. Дальше все произошло без ее участия. Торопясь к хозяину с порцией горячего пунша, Мем зацепился за ковер, упал и разлил напиток. Подобрав все осколки, он долго рассматривал большое пятно на ковре, а затем молча удалился на кухню.
Взгляд Уоррена Максвелла встретился со взглядом Лукреции Борджиа. Она кивнула, одобряя его тираду, которую заранее знала почти дословно.
– Этот Мем! – Максвелл так разгневался, что ударил кулаком по ручке кресла и взвыл от боли. – Чертов недотепа! Неуклюжий, ленивый, наглый! Придется передать Хаму, что Мем заслужил десяток ударов кнутом. Сегодня же! Завтра он не сможет править – будет болеть задница. Поезжай-ка со мной ты, Лукреция Борджиа. Ты – моя гордость, пускай ты немолода, некрасива и черна как уголь. Тебе уже давно надо проветриться, к тому же сможешь выведать у кухарки миссис Льюк пару-другую рецептов. Глядишь, и побалуешь меня чем-нибудь новеньким.
– А еще я смогу помочь вам подобрать лошадь для массы Хаммонда. Уж я-то знаю толк в лошадях!
– Как и в неграх?
– Да, сэр, масса Уоррен, сэр, как и в неграх. Я скажу массе Хаммонду, что вы велели сегодня же выпороть Мема. Думаете, десяти ударов с него довольно?
– Об этом я скажу ему сам. Не суй нос в мои дела, слышишь, Лукреция Борджиа? Я сам во всем разберусь. А ты ступай на кухню и смешай мне новую порцию пунша. Потом пришли сюда своих близнецов, а сама займись щелоком, или что там еще у тебя за дела? Главное, оставь меня в покое. Ты слыхала? Дай мне покой!
На следующее утро сразу после завтрака Лукреция Борджиа выросла в дверях гостиной, одетая в свое лучшее черное платье. Раньше оно принадлежало миссис Максвелл, но она выклянчила его у мистера Максвелла и упросила Эмпи, фалконхерстскую швею, сделать его пошире с помощью клиньев и залатать вытертые места. В качестве украшения Лукреция Борджиа накинула на плечи белый платок, который закрепила на груди медной брошью, полученной в свое время от миссис Максвелл. По случаю поездки она обулась, туго обвязала голову чистым платком, ее кожа сияла свежестью. Хаммонд уехал по делам, и Максвелл-старший в его отсутствие принарядился: на нем были светло-коричневые брюки и синий камзол поверх расшитого жилета, из кармашка которого свисала толстая золотая цепь с массивной печаткой.