Сундук отыскал довольно быстро. Большой, темный от времени, сделан из мореного дуба и окованный железом. Я откинул тяжелую крышку: внутри несколько книг, сверток какой-то одежды, связка побрякушек — то ли амулеты, то ли талисманы. Тут же лежал большой холщовый мешок. Не разбираясь, я сгреб все добро, мешок закинул за спину и пошел к выходу. На пороге обернулся. Полыхала уже добрая половина читального зала, языки пламени лизали потолок, но тут уцепиться не за что, сплошной камень. Пожар не перекинется на другие этажи, скорее всего, потушить успеют.
Коридоры и залы сменялись один за другим. Я бежал со всех ног, практически вслепую, то и дело натыкаясь на мебель и ругаясь. Тяжелый, неудобный мешок все время тянул то в одну сторону, то в другую. Я шатался, пытаясь удержать и посох и поклажу. Но вот наконец холл. Я толкнул плечом дверь, выскочил в мокрую ночную тьму.
Дождь закончился, воздух стал холодный и влажный. Вода капала с крыши, деревьев. Повсюду были глубокие лужи, текли бурные ручейки. Я рванул в ближайшие кусты, прыгнул рыбкой, перекатился через плечо и вжался в жидкую грязь. Вовремя. Из-за угла здания выбежали что-то орущие люди, бросились к крыльцу. У библиотеки началась суета, подъехали пожарные телеги. Люди раскатывали тканевые рукава, подсоединяли к пузатой бочке. Двое мускулистых парняг взялись за ручки насоса, рыча сквозь стиснутые зубы, стали качать. Принесли факелы, но и без них было светло. Из окон первого этажа рвались языки огня, там что-то страшно трещало, лопалось и взрывалось. Из пожарных рукавов полилась вода, ударила в стену огня.
Я полежал немного в кустах, стал потихоньку отползать назад. Выбрался на аллейку, там было темно и безлюдно. Легкий ветерок играл в кронах деревьев, на меня то и дело обрушивался водопад холодных капель. Я был мокрый до нитки, грязный, как свинья, измазан кровью. Крупная дрожь сотрясало тело, даже не знаю, от холода или от всего пережитого.
Домой пробирался долго, темными переулками и подворотнями, крался, стараясь никому не попадаться на глаза. Слава богам, все получилось. Отряды городской стражи проходят мимо, параллельными улицами, где светло и спокойно. Трусы — в темные места соваться не любят, знают, что могут получить нож под лопатку. Случайные прохожие отводят глаза от грязного жалкого бродяги, брезгливо кривятся. Меня и правда было не узнать — лицо измазано в грязи, в волосах сухие листики, веточки, глаза безумные. Я был как вурдалак, только что вылезший из могилы.
Я подошел к дому: окна темные, все уже давно спят. На цыпочках прокрался через холл, тихонько поднялся по лестнице. В комнате кромешная тьма, но я помнил, где и что стоит, на мебель не натыкался. Мешок бросил в угол, посох прислонил к стене. Бухнулся на кровать и обхватил голову руками.