— учил инструктор. — Чаще всего ошибки происходят именно из-за этого».
Ошибка заключалась в том, что Романов взял на мушку не главного фигуранта, а второстепенного. Мефистофель, увидев черную дырку ствола, допустим, замер и даже приподнял кверху свои ручищи. Зато парагваец с неожиданным проворством юркнул за пианино и пропал.
— Стой! Убью!
Алексей переполошился — то есть совершил еще одну серьезную ошибку.
Сверху на него падало что-то белое, громоздкое, ребристое. Это Мефистофель, воспользовавшийся тем, что враг отвернулся, толкнул на него античную колонну.
Она ударила прапорщика по голове, но не проломила ее, а произвела сухой легкомысленный стук — вообще оказалась удивительно легкой. Обхватив колонну руками, Алексей понял, что она бутафорская, из папье-маше.
Однако пока он обнимался с архитектурным изделием, пропал и второй неприятель — из-за ширмы донесся удаляющийся топот.
— Куда? Назад! — заорал Романов, бросаясь вдогонку.
Чертов свет, исправно горевший во время закулисной баталии, выбрал именно этот миг, чтобы опять погаснуть. Алеша успел заметить, как «дон Хулио» ныряет в один зазор между дощатыми ящиками. Мефистофель во всю прыть несся к другому, расположенному правее.
Погоня в кромешной тьме, среди запакованных роялей, — занятие малоприятное. Началось с того, что прапорщик неверно рассчитал направление и не сразу нашел проход. Потерял несколько бесценных мгновений, шаря рукой по шершавой поверхности.
Электричество мигнуло, и он увидел, что находится в узкой, не шире метра, щели, которая упирается в здоровенный короб с клеймом «ДОСМОТРЕНО ТАМОЖНЕЙ. 28 июля 1914» — напоминание о невозвратной эпохе, когда Германия посылала на восток эшелоны с товарами, а не с войсками. От короба можно было свернуть направо или налево. Убегающие враги находились где-то очень близко, но их было не видно — ни одного, ни другого.
Не успел Алексей сделать и двух шагов, как свет потух. Теперь он, будто играясь, вспыхивал и гас с интервалом в секунду: довольно, чтобы окончательно не запутаться в зигзагах щелей и проходов, но недостаточно, чтобы избежать ударов о жесткие ребра ящиков.
Хуже всего, что прапорщик метался среди германских фортепианных бастионов вслепую, а владелец клуба и его подручный явно знали, куда держат путь.
Сообразив, что громогласно угрожать смертоубийством — лишь выдавать свое местоположение, Романов умолк и постарался передвигаться как можно тише. По крайней мере теперь стало возможно ориентироваться по звуку шагов стремительно улепетывающих противников. Оба, каждый своим путем, двигались к дальней стене склада. Вероятно, там имелся запасной выход.