— Малыш, кто командир нашего отряда? — скромно спросил мой хозяин, отплевавшись и откашлявшись.
— Ты, — честно кивнул я, подбирая вторую шишку.
— Тогда засунь ее себе в… рот и молча буди гномов, наше дежурство закончилось.
— Гр-р. — Послушно кивнув, я отправился пинать бородачей, иначе их все равно не разбудишь. Грязную шишку грызть, разумеется, не стал, думаю, что со стороны Эшли это была не более чем аллегория, фигура речи.
— Малыш?!
— А? — Я обернулся узнать, чего надо, и в тот же миг уверенно заполучил еще большую еловую шишку в зубы.
Ответить сразу не смог, зараза попалась смолистая… Ладно, убить этого упрямого задохлика можно и завтра, я ведь все равно обещал, днем раньше, днем позже… Но спать рухнул со смешанным чувством досады и удовлетворения. Все-таки в нем есть что-то от главнокомандующего, хотя бы в умении настоять на исполнении своего приказа.
Гномы, ворча, поднялись и, подбросив в костер сучьев, начали неспешно обходить наш лагерь кругами. Часовыми они были надежными, так что всем спокойной ночи…
Утром выяснилось, что она действительно прошла спокойно, для большинства. В смысле меня, графа и остроухого. Туром и Нетуром уже на рассвете нехотя признались, что за одну эту ночь завалили трех хнар, затоптали десяток увертов, отбили атаку четверых волкодлаков и якобы даже зарубили одного одноногого великана.
Почему одноногого — не объяснили и доказательств его присутствия не представили, так что, думаю, врали. Вот косточки хнары я видел. Она, глупышка, пыталась прокусить гномью кольчугу, но ее и меч не берет, не то что человеческие зубы мертвой лисы… В общем, пытались изобразить из себя больших героев, чем есть… Они неплохие парни, но тщеславны до икоты. Эшли им поверил, ну и ладно, при случае они еще выставят ему счет за эти свои «подвиги»…
Я не такой доверчивый, но, глядя на хитрые физиономии гномов, все равно никакого служебного расследования устраивать им не хотел. Пусть поразвлекаются ребята, в жизни наемников не так много праздничных дней…
— Так вот они какие, Огненные пустоши, — воодушевленно объявил мой хозяин, когда к полудню мы вышли из леса.
Нашему взору открылась впечатляющая картина — лес обрывался так резко, словно его обрубили топором, а сразу за полосой зеленой травы начинался оранжево-желтый песок. Дальше, до самого горизонта, чистая полоса нетронутого желтого полотна. Солнце еще не вышло в зенит, к двенадцати часам дня на эти пустоши ногой ступить нельзя будет. Нет, самоубийцам, разумеется, можно все, но жителям фронтира, как правило, хватает мозгов не рисковать обувью. Мы лезем в пески только ночью…