Но здесь, правда, не было ветра. Юрай только потом сообразил, что черное место – впадина и ветер высвистывает где-то вверху, тут же все застыло, как в подземелье. Именно безветренность и останавливала Юрая. Он присаживался на страшнющий обломок сосны и «впадал в думу».
…Она тогда посмотрела на него из своего окна. Ольга на Юрая. Могла подумать: «Сосед нам достался хворый. Не партнер в настольный теннис. Или во что еще». Потом, уже перед тем, как идти на электричку, она завернула на могилку любимой собачки. Что ни говори, а нет тут близко дороги, тропы, чтоб забрести в черное место случайному убийце. Нету, хоть тресни. Но Красицкие живут здесь не один десяток лет, их тут знают, они «цимес» поселка. Значит, многие знают, как знала Кравцова, и про собачку, что «сдохнута была». А уж разговорчики про то, что хозяйка ходит на могилку, наверняка были. Не могло не быть.
Выходит, существовал Некто, знающий, где можно подкараулить даму в печали. Некто видел ее здесь раньше, возможно, не раз. Некто знал, что никто, кроме Ольги, этого поминания не совершает. Она идет одна и сидит здесь тихо и одиноко.
Некий Некто… Которого она должна знать, потому что никаких криков при его приближении не было, они бы слышали… Хотя кто его знает, это надо было бы проверить, а сейчас поезд ушел, кричать бессмысленно – слушать некому.
Значит, следует допустить, что Некий Некто был свой, известный Ольге.
…А через несколько дней умирает от старого детского порока сердца цветущая деваха, которая сидела с ними вечером и даже еще не очень волновалась за маму, допуская, что та могла по дороге домой вильнуть в сторону.
Она ушла ночевать в свой дом и больше никогда из него не вышла. Но Некто мог войти к ней через старую дверь, этот Некто не напугал ее, иначе бы она закричала и тогда уж они точно это услышали бы. Некто мог сказать, что ее мать лежит мертвая под лапой сосны на черном месте, и тогда, вот тогда, сердце могло бы вспомнить свою старую детскую болезнь, вспомнить и остановиться.
А Некто (известный Кто) вышел через старую дверь и ушел в ночь…
Юрай встал и пошел сквозь нарывы и наросты, преодолел это черно-синее пространство, выбрался в чистый ельник, зашагал по нему, дыша хвоей, и даже не заметил, что наступил на вдавленный в землю полиэтилен.
Оказывается, он подошел с другой стороны к тому недостроенному дому, где когда-то жила женщина с ребенком. И еще Кравцова дала ей полиэтилен с парника, чтобы натянуть на крышу. Его снесло первым же ветром, вот он шуршит под ногами… Но несколько дней они тут жили. И он видел эту женщину во дворе Красицкого на фоне куста сирени в теплую лунную ночь. Еще он видел ее днем, когда подходил к их жилью.