Подходи, закур-р-р-р-и-вай!
Сейчас Ноздря был без лотка. Он нагло улыбался. Во рту его дымилась самая длинная, самая толстая, самая дорогая из папирос, продававшихся в россыпь, — «Коммерческая».
Глубоко затянувшись, Ноздря обратился к маленькому:
— Тебе не кажется, Малек, что шкет глухой?
Руки Малька были перепачканы ваксой, и Борька догадался, что Малек тоже чистильщик.
— Мотай отсюда, а то в глаз получишь! — сказал Малек, сплюнул сквозь зубы и указал грязным пальцем на щетку и банку с гуталином.
— Понял, рыжий? — ухмыльнулся Ноздря.
Борька понял. Он шмыгнул носом и покорно нагнулся за щеткой и банкой, а Ноздря тут же стукнул его по шее так, что Борька потерял равновесие и упал. Из носа пошла кровь.
— Ну как? — спросил Ноздря. — Церковь помнишь? Борька не ответил. Ему дали возможность подняться, а потом Ноздря схватил его за грудки и так тряхнул, что ветхая рубашка с треском лопнула и Борька снова упал. Рубашка осталась в руках Ноздри.
— Так помнишь про церковь-то? А, рыжий? — снова спросил Ноздря.
«Я все помню, — подумал Борька. — Рубашку разорвал, ворюга, жулик. Теперь влетит от мачехи…»
Борька встал на ноги. Во рту стало солоно. Борька утер кровь рукой. В другом кулаке у груди он крепко сжимал вытертый медный крестик — подарок покойной матери. «Не сорвали бы!»
Потом Борьку ударил Малек. На этот раз Борька удержался на ногах.
— Теперь знаешь, что такое кон-ку-рен-ция? — спросил маленький чистильщик.
Все мальчишки побросали щетки и перебежали улицу. Встали в круг и молча наблюдали за тем, как избивали Борьку. А он не сопротивлялся. И не плакал. И не просил о пощаде.
— Ты что, Ноздря, с младенцем связался? — угрожающе спросил кто-то.
Борька узнал по голосу Дикобраза. Такое прозвище носил Влас со странной фамилией Шкапа — сын учителя из соседней школы. Дикобразом ребята Власа прозвали за то, что он носил волосы, зачесанные кверху. Такая прическа называлась «политический зачес».
У Дикобраза были лучшие во всем городе голуби. И ещё Влас Шкапа славился драками. Он считался грозой всей школы, и всего двора, где он жил, и всей улицы. И выше всех умел запускать бумажный змей.
Чистильщики расступились. Дикобраз вошел в круг. Борька видел, как он выбил «Коммерческую» изо рта Ноздри. Потом дал пинка Мальку. И снова несколько раз подряд стукнул Ноздрю.
Ноздря завыл:
— Я не виноват! Это меня Малек научил!
— Ах, Малек? — переспросил Влас, но ударил не Малька, а снова Ноздрю. — Не лягавь! — И повернулся к Борьке. — Завтра можешь приходить и смело садиться у горсада. Верно я говорю? — Влас обвел чистильщиков чуть раскосыми монгольскими глазами. Ребята молчали. — Всё? Договорились?