«Так ли у меня? Этот венец серебряный?… Вот бы со стороны на себя посмотреть…»
Что- то шевельнулось в памяти, Бусый успел ухватить показавшийся образ и вспомнил, где видел подобное серебро. Да такое, что не просто мерцало, а топорщилось клинками, силилось уязвить.
Ну как же — у того мальчишки с сизыми волосами, найденного в завалах. У Беляя. Который на одном упорстве, запредельном и страшном, удерживал в себе жизнь. А потом употребил все остатки сил на то, чтобы ударить явившуюся подмогу.
Одно воспоминание потянуло за собой другое, перед внутренним оком Бусого мелькнул обрывок недавнего сна. Загнанный в угол крысеныш. И меч, вроде бы неуместный в лапке зверька, но тем не менее явившийся в ней, чтобы дрогнул, не довершил замаха чей-то хлещущий кнут…
Бусый вытер мокрой тряпкой глаза и ноздри коню, и усыпанная хвоей земля неодолимо потянула его к себе. Удалось бы после подняться!..
Быстроногая девчонка-Волчишка, которую к суровой мужской работе, понятно, не допустили, уже примчалась из деревни с кувшином простокваши и щедро плескала ее в берестяные чашки. Простокваша не была настоящей едой, приготовленной в домашней печи, она сама прокисла в клети, ее Правда не возбраняла. Бусый жадно присосался к плетеной посудинке и поискал глазами Ульгеша — не забыли ли про него, не обнесли ли?
И увидел такое, что ощутил даже легкий укол зависти. Оказывается, его мономатанский ровесник, даром что тоже весь день ворочал бревна и рубил топором корявые сучья, даже на отдыхе не свалился без сил, а нашел себе дело. Сел у пня, особым образом скрестил ноги (Бусый пробовал так сидеть, но не мог долго вытерпеть, а Ульгешу было как раз) и… достал из поясного кармана маленькую книжицу. Из тех, с которыми, бывало, не расставался его приемный дедушка Аканума.
«Ну точно девка прилежная: чуть руки освободятся, она на прялку их возлагает…»
Ульгеш поднял на него глаза и сказал:
— Я плохо слушал наставника, когда он меня вразумлял. Теперь я должен своим умом постичь все, чего он не успел мне преподать.
Бусый молча кивнул. Некоторое время он лениво разглядывал сосновые ветки, качавшиеся в вышине. Усталость тела поднималась болотной водой, делая мысли неповоротливыми, точно сонные рыбы. Потом Бусому явилась на ум Волчья Лунная Книга, которую они вроде как собрались помочь искать Итерскелу.
Он переполз поближе к Ульгешу, приподнялся на локте, заглянул ему под руку… К его некоторому разочарованию, в книге ничего не было нарисовано. Плотные желтоватые страницы покрывали ни на что не похожие черные закорючки. Бусый знал, что они были наделены смыслом. Он долго разглядывал их, но так и не увидел ничего, помогающего этот смысл разгадать. Письмена были красивы, но они не складывались для него во внятный узор, как, например, стежки вышивки — в красноречивый для всякого венна узор на подоле рубахи. Один взгляд — и становится ясно, что за человек, откуда пришел и, в общем-то, чего от него ждать… Второй взгляд — и, бывает, по имени можно здороваться… А тут?