— Ну, а если бы я никогда больше к тебе не пришёл, чтобы ты с лупой делала?
— Пришли бы.
— Ну, а если бы нет, что тогда?
— Сохранила бы на память.
— Чиж! На что тебе память обо мне? Не заслужил. Ничего же нет во мне такого. Да и жизнь, можно сказать, уже проиграна или выиграна, всё равно. Война, актёрский факультет, чего только не было, работа за рубежом, сплошные стрессы. Ничего-то уже во мне и не осталось.
— Хороший вы, — отвечает.
Пожалуй, действительно будешь хорош, уже хотя бы от одного того, что кто-то о тебе так думает.
— Папу вы мне напоминаете, — говорит. Святое дело! Папу забыть не может.
— А с мужем почему развелась?
— Не развелась, просто разошлись.
— Как-то нехорошо это получается, порознь жить?
— Разные мы. Теперь ведь это очень часто, не разводятся и не вместе. Почти все мои подруги так.
— Плохо, плохо это. Может, слишком рано поженились?
— Почему рано? После окончания университета.
— Хотя правда, о чём я, сам ведь женился в двадцать и тридцать лет прожил, не разводимся. Хотя и всякое бывало, за мной ведь много грехов.
— Время сейчас, наверное, не то, — отвечает Чиж.
— При чём тут время? Привыкли всё на время валить. Может, у тебя характер плохой?
— Не знаю. Но вы-то хоть меня не прорабатывайте. Довольно мне мамы. — И рассказала, что мама за неё переживает. Сама, после того как овдовела, второй раз вышла замуж, считает — женщине одной никак нельзя. Отцовскую квартиру разменяли. Чиж так захотела, чтобы у мамы была своя жизнь. Вот такая девочка, не о себе, о маме беспокоится.
Предложил он ей однажды:
— Пойдём, Чиж, в ресторан, в Дом журналиста, посидим, развлечёмся. Не всё же нам с тобой у тебя да у тебя сидеть? Так ты у меня, пожалуй, заскучаешь.
— Нет, — говорит, — не пойдём. Незачем вам со мной появляться. Вас там и так часто видят. Ходите уж с другими.
И правда, ничего не скажешь. В системе-то они одной, а номенклатурные работники на виду. О них всегда всё знают, не укроешься. Отвечает ей:
— Чиж, мне известно, что ты хороший редактор. Только, прошу тебя, меня не редактируй.
— А почему бы и нет?
— Уважь. За свою жизнь я уже крепко отредактирован.
— Хорошо. Не буду.
Конечно, никуда не пошли, да и куда после этого пойдёшь. Ему-то с ней ещё не бывало скучно. И может быть, даже потому, что слушать девочка умеет, не только болтать. Вот он ей и рассказывает и рассказывает о себе, разве соскучишься?
Как-то стал её допытывать, почему она не хочет с молодыми ребятами время проводить.
— Неинтересно, — отвечает.
— А какой такой нужен интерес?
— Духовный.
— Чего захотела! Где же его взять?