Между тем лекарь уже крутился возле Фонарщика. Мумр болезненно морщился и шипел, пока лекарь смывал с его бедра кровь. Рядом суетились Дикие. Халлас вообще был доволен так, будто победа над соперником была только его заслугой.
Над Мумром склонилась Миралиcса, небрежный жест рукой — и лекарь, поклонившись, отошел в сторону, предоставляя эльфийке право осмотреть воина.
— Ты знаешь, Гаррет-баррет, — Кли-кли задумчиво откусил морковку. Меня немного беспокоит наш общий друг — Балистан Паргайд. Две недели гнаться за нами и так отступить. Он слишком легко сдался, не находишь? Да и Лафреса куда-то запропала… Ой, чую, готовят нам какую-то гадость!
— Жуй свою морковку, Кли-кли, и помалкивай. Пусть Алистан с Миралиссой беспокоятся, — сказал я ему, наблюдая, как эльфийка залечивает рану Мумра.
Но на душе отчего-то было неспокойно…
В этот день Фонарщик стал героем замка. Не секрет, что жители Пограничного королевства больше всего ценят в человеке умение владеть оружием, а Мумр сегодняшним утром доказал, что обращаться с мечом он умеет. Так что весь день воины замкового гарнизона ходили перед Мумром на цыпочках, словно тот был сделан из тончайшего низинского фарфора.
Этим вечером милорд Альгерт Далли устроил пир, где собрались все воины замка. Мумра посадили на самое почетное место, навалили вокруг него еды на целый полк, да и мне с Дикими перепало от славы Фонарщика. Сидели мы рядом с ним, за одним столом с высокородными. По мне уж лучше забраться в самый темный угол зала, за дальний стол, а то чувствуешь себя как на еже. Кажется, проще всех было Халласу и Делеру, эта парочка, не смущаясь, пожирала и выпивала все, до чего могли дотянуться их руки, оглушительно рыгала и ежесекундно лезла в спор друг с другом.
От многочисленных тостов за милорда Альгерта, его прекрасную дочь, милорда Алистана Маркауза, славных эльфов, мастера Фонарщика, смерть оркам, Пограничное королевство и прочая и прочая и прочая уже кружилась голова. Делер раскраснелся от выпитого, Халласа тянуло в сон, Сурок еле ворочал языком и к вящей радости Кли-кли под визг высокородных барышень норовил запихать Непобедимого в кувшин с вином. Кли-кли радовался жизни и делился этой радостью с окружающими. Недовольны его выступлением были лишь личные дураки Альгерта Далли, смотрящие на маленького гоблина с плохо скрываемой завистью и ненавистью. Так, чего доброго, к концу праздничного вечера Кли-кли отмутузят.
Одно блюдо сменялось другим, песня шла за песней, и, когда сидение за столом стало просто невыносимым, меня толкнул локтем Медок, сидящий рядом: