Вещевой рынок в "Лужниках" стал бешеным. И продавцами, и покупателями овладел панический ужас: что же будет завтра?! Расчеты летят к черту, все прежние договоры недействительны, план заброшен. Тысячи людей мечутся с остекленевшими глазами по зигзагам рыночного города в полной бессмыслице, точно слепые. Единого курса нет, эквиваленты потеряны. Одни избавляются от ставшего бездоходным товара, другие лихорадочно скупают все, что в силах унести. Сотни наваривают состояния, тысячи прогорают, превращаясь в нищих. "Это не мы доллар поднимаем, - орет в ухо покупателю мрачный торговец, - это он нас поднимает". Доллар сдергивает с мест, торопит, заставляет обмозговывать в ритме польки: "Три дня продержусь. Если они курс не загонят, в понедельник заберу новую партию. При другом раскладе - крышка…"
Как вдарил кризис, люди на рынке стали будто изгоями. Исчезла последняя мораль, рынок превратился в ночную привокзальную площадь, на которой каждый встречный может кликнуть тебя: "Эй, паря!" и обратиться в насильника или убийцу. Веет вонью загаженых электричек, к которой примешиваются запахи шашлыков, новой кожи, пота и гнили мусорных коробов. Обычное чувство вежливости больше не работает. "Ну давайте, покупайте поскорее, чего выпендриваетесь!" "Баксы, баксы гони, очумел что ли - деревянные мне впаривать!" "Да не нравится, и черт с тобой, все равно до вечера другие лохи раскупят!" Кто ты, сколько написал книг или нарожал детей - неважно. Сегодня ты покупатель: согласен - бери, нет - гуляй. В кризисе некогда церемониться, все равны: всем плохо.
Обычно размеренные и несуетливые, теперь движения палаточников стали резкими, рефлекторными: прыгают по своим клетям, как обезьяны, взад-вперед, вверх-вниз, поспеть развесить товар, уложиться раньше соседа, превратившегося в зло, в конкурента. При обвале каждый спасается в одиночку, и сосед по палаткам ест хлеб твой и твоих детей. Затравленные взгляды, вопросы с плохо скрываемой завистью: "Ну, на сколько сегодня наторговал?" Скорее, скорее! Еще один день закончился, клиент больше не идет - мигом пакуй манатки, сворачивай клетку, жми на склад, к контейнерам, прячь, не забудь проверить замки, и домой, спать, чтобы завтра как огурчик, бодрый: распаковать, развернуть, распродать. Быстрее Ваньки напротив, ловчее Нинки из Могилева.
Над рыночными площадями висят обрывки разговоров: "Здесь все на костях выстроено…", "Как я домой теперь вернусь без товара?!", "Будут ряды пустые или нет - все теперь от бакса зависит…" "Да сбей же цену, гад, ты ж на крови моей наживаешься!..", "Милые, дайте на хлебушек, голодаю…"