На этот раз у меня была возможность прочувствовать «откат» вдумчиво и неторопливо. «Откат» был очень интересный. На миг меня будто сунули в ледяную воду. Затем все чувства необычайно обострились. Я обрел ночное зрение и потрясающий слух Лакомки, а также замечательное чутье Мишки. Я увидел мир глазами Марфы (в темноте моя птичка видела так себе) и ощутил послевкусие проглоченного глаза. Мой дух разом объял и спящий поселок, и голодных крокодилов… И не меньше четырех тварей по ту сторону реки. К сожалению, и они «почувствовали» меня. Нет, не меня. Смерть одного из своих. Какие выводы они сделали, я определить не успел, потому что мое восприятие мира потускнело так же стремительно, как и обострилось. Впрочем, как я и надеялся, кое-что осталось. Например, мой приказ заканчивать жрать и убираться восвояси Марфа восприняла отлично. И радостный отклик подстраховывавшей меня Лакомки я воспринял с потрясающей ясностью.
Выполняя мою просьбу, кошечка выскользнула из зарослей, ухватила обезглавленный труп и оттащила его к воде. Я забросил туда же отрубленную голову. Местная служба утилизации тут же радостно принялась за дело. Плотью мертвого оборотня крокодильчики не побрезговали. Это радовало. Кто знает, вдруг эта тварь способна отрастить себе новую голову?
Об обещанной шкуре я вспомнил слишком поздно. Придется Михал Михалычу для скорнячьего творчества использовать менее экзотический материал.
Глава тридцать вторая ЖИВЫЕ «ТРОФЕИ»
Маххаим пожаловали в городок на рассвете. Мне доложила об этом Марфа. Маххаим было аж четверо. Говорков сказал, что это – редчайший случай. Обычно они появлялись максимум вдвоем. Единственный раз, когда Михал Михалыч видел разом больше десятка оборотней, – трагическая ночь, когда твари напали на колонию.
Четверо – не так уж много, решил я. Тем более – без ящеров.
Опрометчивая самонадеянность, вызванная еще и тем, что меня подогревало чувство просыпающегося Дара и нарастающей Силы.
Правда, я тогда еще не знал, что и сила Маххаим настолько зависит от их количества. Не сила когтей и клыков, разумеется, а совокупная мощь их ментального воздействия.
– Не ходи, – уговаривал меня Говорков. – Ты не знаешь, на что они способны.
– А ты знаешь? – заинтересовался я.
Говорков покачал кудрявой головой:
– Я знаю, что ты – наш единственный шанс.
Я знал, что под этим «мы» он подразумевает не только нас двоих, но и всех уцелевших колонистов.
– Зверушки меня прикроют.
«Зверушки», расположившиеся рядом, тут же выразили готовность порвать оборотней на ветошь.
– Хотя бы не лезь в лоб, – попросил Говорков. – Пусть сами начнут действовать.