– Вот именно! – подняла вверх палец тетя Рита. – А вам нечего здесь воду мутить. Господи, мало того что доченьки родные такие подарки преподнесли, так еще и посторонние будут вмешиваться. Уехать тебе надо, Аля, отдохнуть!
– Ты уж не трындычи, – со слезами отмахнулась Алевтина Михайловна.
Я же тем временем попрощалась с Настей и Аркадием и ушла.
* * *
Последующие несколько дней мало изменили ситуацию. Мельников сообщил мне, что Полунина несколько раз допрашивали, но он твердил только одно: он не виноват, он не убивал, и намекал на то, что он очень, очень болен и поэтому не понимает, почему его подозревают.
Милиционеры не стали проводить допрос с пристрастием, проявив милосердие. К тому же семья: и Алевтина Михайловна, и ее сестра, и Аркадий с Настей, и даже Иннокентий Станиславович – все были против того, чтобы выбивать из него признания.
– В общем, все закончилось ничем, Таня, – разводил руками Мельников. – Не колется он, и все. Может, и не он совсем.
– А кто тогда еще? Ты же сам говорил, что удар был нанесен слабый, как будто женщина била. А этот Полунин – он и есть по силе своей физической женщина.
– Таня, дело в том, что улик нет. Нет, и все! Ни единой! Никто его там не видел, соседи в один голос утверждают, что не было его там в то утро. И из его соседей мы тоже ничего полезного не выудили. Никто ничего не видел.
– А как же Коротков?
– Коротков твой сидит.
– Но он же не убивал, Андрей!
– Пока будет сидеть, – сказал Мельников. – Может быть, оправдают за недоказанностью. Судом присяжных.
– Но ведь он же не виноват!
– Я сказал – будет сидеть! – подражая бравому Глебу Жеглову, пробасил подполковник. – Ничего страшного, может быть, в тюрьме станет меньше язвить. Там его быстро того… отучат.
После этого разговора с Мельниковым я совсем потеряла покой. Мне не давало покоя то, что дело не было доведено до конца. Пусть я стопроцентно была убеждена в виновности Полунина, мое мнение ничего не решало. Даже если бы не удалось доказать его вину – бог с ним! Но дело было в другом: вместо него в тюрьму вполне могли посадить невиновного человека. И я решительно направилась к Полуниным.
На мое удивление, Артемий Владимирович согласился со мной поговорить. Однако говорила преимущественно я одна. Полунин выглядел совсем плохим и с трудом мог произносить слова. Я, обычно спокойная, на этот раз довольно эмоционально описала ему положение Виталия Короткова.
– Я прошу вас подумать хотя бы о том, что по вашей вине страдает совершенно посторонний человек. Он может провести в тюрьме несколько лет. Только из-за своей неосторожности, но не вины!