XVI. СМЕНА ЕРМОЛОВА И ПЕРВЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПАСКЕВИЧА
Высочайшим приказом, отданным в Петербурге 29 марта 1827 года генерал-адъютант Паскевич назначен на место Ермолова командиром отдельного Кавказского корпуса, со всеми правами, властью и преимуществами главнокомандующего большой действующей армией. Но еще накануне этого дня воля монарха, известная Дибичу, уже объявлена Ермолову. Удаление Ермолова повлекло за собой немедленную смену всех, кто был близок к нему или пользовался его расположением. Оба Вельяминовы отозваны были в Россию, и место начальника штаба занял генерал-лейтенант Красовский, сдавший командование двадцатой дивизией генерал-майору Панкратьеву; помощником начальника штаба, еще при Ермолове, назначен был полковник Муравьев, которого Дибич, как говорят, прочил собственно в начальники штаба, откладывая это назначение лишь до окончания весенней кампании или до осени. Управление гражданской частью и вместе с тем командование всеми резервами, которые должны были остаться в Грузии, вверено новому тифлисскому военному губернатору генерал-адьютанту Сипягину, которого со дня на день ожидали из Петербурга. Двадцать первая пехотная дивизия поручена генерал-лейтенанту князю Эристову, а войска в Кахетии и на Алазанской линии, которыми он командовал,– полковнику князю Бековичу-Черкасскому, вызванному для этого с Кубани. Давыдов остался при армии без всякого назначения.
Место Мадатова, готовившегося начать военные действия из Карабага, предложено было походному атаману Иловайскому, а когда Иловайский решительно отказался от этого назначения, выразив желание сохранить команду только над одними своими казаками,– Карабагский отряд принял генерал Панкратьев; управление же ханствами возложено было особо на полковника князя Алхазова.
Для заведования инженерной частью в действующем корпусе, на случай осады крепостей, Дибич просил о назначении генерал-адъютанта графа Мишо де Баретура, известного еще с отечественной войны, но назначение это не состоялось, и государь прислал на Кавказ начальника инженеров второй армии, генерал-лейтенанта Трузсона. Затем к числу новых начальствующих лиц в Кавказском корпусе принадлежали и два генерал-адъютанта: Константин Бенкендорф и граф Сухтелен,– оба назначенные сюда для участия в персидской войне, оба известные своим образованием, военными заслугами и пользовавшиеся особенным доверием государя. Бенкендорф прибыл еще при Ермолове, Сухтелен ожидался только в июле месяце.
Войска, которые, конечно, не могли не пожалеть старых, любимых начальников, свыкшихся с ними в длинном ряде походов и битв, были воспитаны, однако, в том духе преданности отечеству, который исключает малейший ропот, и начальник уже сформированного тогда авангарда, генерал Бенкендорф, доносил Дибичу, что, при объявлении о перемене главного начальника, отряд его “не изъявил ни малейшего признака неудовольствия, но показал совершенную покорность и ревность в исполнении воинских обязанностей своих”. “Я уверен, по всему мной виденному,– писал со своей стороны и Дибич государю,– что войска здешние в таком устройстве относительно верноподданической их преданности престолу, что никакая подобная перемена не может иметь влияния на их покорность и усердие к службе”.