На последнее решение Паскевича, без сомнения, имела влияние и страшная болезненность, опустошавшая ряды блокадного корпуса. “День ото дня,– писал он государю,– я убеждаюсь, что невозможно будет блокировать крепость, ибо в продолжение пяти дней, как я здесь, четыреста человек больных привезено в Эчмиадзин. Из опыта молдавских кампаний я знаю, как уменьшаются полки болезнями, и боюсь, чтобы войска не дошли до того, что нечем будет и осады делать. В Молдавии случалось, что из числа людей в полку три части были в лазаретах и четвертая только во фронте”.
Решения свои Паскевич немедленно начать приводить в исполнение. 15 июня блокадный корпус был сменен. Отряд Бенкендорфа поступил в состав главных сил, а полки двадцатой дивизии, Севастопольский и Крымский пехотные, тридцать девятый и сороковой егерские, шестой пионерный батальон и тридцать восемь орудий двадцатой артиллерийской бригады стали под Эриванью.
Командиром нового блокадного корпуса назначен был генерал Красовский, бывший начальник корпусного штаба, отказавшийся от этой должности вследствие неприятностей с Паскевичем и по-прежнему вступивший в командование двадцатой пехотной дивизией. На место его, начальником корпусного штаба, уже по высочайшему повелению, назначен был генерал-адъютант граф Сухтелен, а до приезда его из Петербурга, временное исправление должности было возложено самим Паскевичем на полковника Н. Н. Муравьева.
Не лишнее, однако, сказать, что и с этим новым своим помощником Паскевич не ладил. По крайней мере, известный Грибоедов (родственник Паскевича), бывший в это время при нем в качестве дипломатического чиновника, писал к П. Н. Ахвердовой, на дочери которой был женат Муравьев, следующее: “Главнокомандующий очень уважает вашего зятя и имеет к нему полное доверие; но какая-то адская сила тут мешается. Между ними весьма часты сильные размолвки: один кричит, другой дуется, а моя глупая роль мирить их. Однако я вам не поручусь, чтобы в один прекрасный день они не рассорились навсегда. Дело в том, что генерал бывает иногда в таком настроении, что с ним ничего не поделаешь, а зять ваш по своему характеру не способен ублажать”... Так шли дела до тех пор, пока 14 июля не прибыл, наконец, граф Сухтелен. Он принял должность начальника штаба; Муравьев остался его помощником.
На другой день после смены блокадного корпуса, 16 июня, полки Бенкендорфа потянулись на сборный пункт, верстах в пятидесяти от Эривани, где сосредоточивались главные силы Паскевича. 19 числа весь корпус передвинулся на реку Гарни-чай,– и был объявлен поход в Нахичевань.