В этот день, когда спала жара, весь генералитет и все офицеры, находившиеся при главной квартире, собрались к ставке главнокомандующего; тут же выстроен был весь сорок второй егерский полк и дивизион сводного уланского полка в парадной форме. В семь часов вечера музыка возвестила приближение персидского посланника, Мирзы Джафара. Он нес в руках, под золотой парчой, ящик с мирным договором. Ему предшествовали комендант главной квартиры и несколько ассистентов, из офицеров разных полков. Войска отдавали честь, играла музыка. Паскевич, окруженный блестящей свитой, принял посланника в своем шатре, где перед ним на столике стоял обитый малиновым бархатом ящик, верхнюю крышку которого украшали пять золотых орлов, а края выложены были золотыми позументами. В этом-то ящике, обшитом внутри дорогим атласом, хранились три свитка туркменчайского договора на тонком белом пергаменте, подписанных собственноручно императором Николаем. К каждому из свитков привешена была, на золотом шнуре с кистями, государственная печать, сохранявшаяся в отдельном золоченом футлярчике.
Персидский трактат, за подписью Фет-Али-Шаха, уложен был в ящик, обшитый снаружи чистым золотом с вытесненными на нем цветами в азиатском вкусе. Самый трактат был вписан в книгу с богатым парчовым переплетом.
Такая роскошь трактатов, по сравнению с трактатами прошлых времен, была чрезвычайна; еще за сто лет перед этим мирные договоры европейских держав не имели и тени великолепия. Славный, например, Нейштадтский трактат был привезен к Петру в двух простых деревянных лубках, перевязанных простой бечевкой.
Размен ратификаций совершился в шатре. Паскевич, сопровождаемый персидским посланником, вышел к войскам и был приветствуем громкими криками “ура!” Егеря и уланы прошли перед ними церемониальным маршем. Не лишнее сказать, что сорок второму егерскому полку, который первый из войск Кавказского корпуса сражался с главными силами Аббаса-Мирзы в самом начале войны, пришлось быть единственным свидетелем и последнего обряда заключения мира, так как другого полка при главной квартире в то время не случилось.
Персидская война заключилась окончательно. Но новым поводом к торжеству послужило вступление в Москву сводного гвардейского полка, который в тяжкой войне заслужил себе прощение за вину, увлекшую его на отдаленный Кавказ, и новое благоволение государя. Когда, 3 ноября 1828 года, он с музыкой и распущенными знаменами вступал в улицы первопрестольной Москвы, тысячи жителей древней столицы спешили приветствовать грозных победителей. Москва первой узнала о вторжении персиян, и первая же увидела на стогнах своих знамена побежденной Персии. Последние принадлежали ей. “В бытность мою в Москве для священного коронования,– писал император в рескрипте своем на имя тогдашнего московского военного генерал-губернатора князя Голицына,– получил известие о вторжении персиян в наши области и вслед затем донесение о поражении и изгнании неприятеля из пределов Империи. В ознаменование случая сего даровал я любезному первопрестольному граду Москве первые знамена, отбитые от персиян, повелев, чтобы и впредь все трофеи, которые будут взяты во время войны с Персией, были бы также хранимы в Москве”. Лейб-гвардии сводный полк и вступал теперь в первопрестольный город России с новым трофеем, который предназначался для московской оружейной палаты, где хранятся многоразличные сокровища русских царей. Это был драгоценный трон Аббаса-Мирзы, завоеванный в Тавризе и представляющий собой старинное кресло с резной раззолоченной работой, обитое малиновым бархатом. Остальные трофеи: семь пушек, вылитых персидскими мастерами на тавризском литейном дворе, во время управления русскими Азербайджанской областью; ключи от ворот персидской столицы, нарочно сделанные для поднесения императору искуснейшим оружейником принца, знаменитым Ага Мохаммед-Алием; две любопытные исторические картины, взятые в Уджанском дворце; азиатские ружья, палатка Аббаса-Мирзы с двумя богатейшими принадлежащими к ней коврами и, наконец, богатая Ардебильская библиотека, заключавшая в себе драгоценные манускрипты Персии – отправлены были в Петербург.