Безусловно, ротмистр покривил душой, сыграв перед стариком Корбут-Каменецким недоумение. Кому еще, как не ему, было знать, что вездесущая “дурь” уже давно и прочно проникла в святая святых Империи — Зимний дворец. Большинство представителей высшей знати для обострения чувств эпизодически — одни чаще, другие реже — прибегали к тому или другому “средству для расширения сознания”. Слава богу, употребления героина и прочих тяжелых снадобий пока не отмечено, но “травка”, “снежок” и прочая, и прочая, и прочая… Поговаривали, что нюхивал даже сам светлейший, в перерывах между неустанными заботами о благе Отечества… Да что там светлейший… А что говорить о фрейлинах, камер-юнкерах и прочей сиятельной дребедени? Слава богу, о цесаревиче и великих княжнах ничего такого не слышно…
Кивнув удивленно вытянувшемуся во фрунт встречному вахмистру-вестовому, Александр наконец остановился на площадке десятого этажа и все-таки вызвал лифт. Переживания переживаниями, а время действительно деньги. Да и нижних чинов лишний раз смущать не стоит. Новые веяния новыми веяниями, демократия демократией, но…
* * *
— Саша! А не закатиться ли нам по старой памяти… — отвлек Александра от невеселых раздумий неунывающий Бекбулатов.
— Ваше сиятельство, Вольдемар, как вы можете приставать ко мне с такими пошлыми предложениями? Вы разве не в курсе, что штаб-ротмистр Бежецкий, горький пьяница и б…н, не так давно преставился, перед безвременной кончиной все свое состояние оставив тезке и однофамильцу, убежденному трезвеннику и примерному семьянину ротмистру Бежецкому?
— Все понял, начальник! Так куда подбросить трезвенника и примерного семьянина: домой или…
Александр повернул к другу голову и пристально посмотрел в наглые карие, с заметной раскосинкой глаза экс-гусара.
— Слушай, Володя, надеюсь, ты не раззвонишь по этому поводу в своей гусарско-б…ской среде?
— Ротмистр, как вам не стыдно матерно выражаться в присутствии робкого и наивного, почти что девственно чистого…
— Слушай, девственник, брось трепаться! Достал уже.
— Ну что за плебейские выражения, граф! Так куда: домой или…
— Или.
— Поздравляю, ротмистр! Неужели мадам N уже не сердится на ветреного ротмистра?
Александр, снова отвернувшись к окну, чтобы не расхохотаться, начал старательно, нарочито выдерживая архаичный стиль, цитировать дуэльный кодекс. Володька с готовностью подхватил:
— А поелику упомянутая персона зело…
Дурачась, они мчались по ночному городу, и Александр все откладывал, не мог сообщить другу, что скоро тому придется привыкать к другому шефу. Конечно, дружить им никто не запретит, но… Что ни говори, между Дворцовой набережной и Охтой дистанция огромного размера.