* * *
Бежецкий уже перебрал несколько “берлог” для себя в столице, но, к сожалению, большая часть из них являлась старыми конспиративными квартирами и появляться там было рискованно. Жилища друзей также отпадали, хотя и подругой причине: не то чтобы Александр не доверял им — он просто не хотел подводить хорошо знакомых людей, если вдруг против него ведет игру какая-нибудь серьезная служба. После долгих раздумий ротмистр остановился на небольшой квартирке на Лоцманской улице, рядом с Галерным островом, купленной им несколько лет назад специально для нечастых встреч с Маргаритой. Не слишком роскошное, но вполне приличное убежище, к тому же в довольно тихом уголке столицы, как никакое другое подходило на роль норы для скрывающегося ото всех человека. О существовании этого уголка любви, приобретенного, кстати, на подставное лицо, не знал никто, даже Володька, поэтому лучшей базы для выяснения подробностей появления лже-Бежецкого и отведенной ему при этом роли нельзя было и найти.
Александр оставил неприметный “порше” какого-то невообразимого болотно-зеленого цвета, взятый напрокат взамен “вятки”, на которой добирался до Санкт-Петербурга от Тихвина, во дворе и неторопливо поднялся по лестнице, не забывая при этом о предельной осторожности. К счастью, все секретные метки, оставленные им больше по привычке более года назад при последнем посещении квартиры, оказались нетронутыми. Как и ожидал Бежецкий, все предметы в квартире были покрыты толстым слоем пыли, на котором никаких следов посещения чужими также не прослеживалось. Ротмистр прислонился к косяку двери и тяжело вздохнул: активные действия, к сожалению, приходилось начинать с большой уборки…
Холодильник, предусмотрительно отключенный перед уходом в последний раз, естественно, был пуст, как сейф банкрота. Бежецкий, особенно после вынужденной горной диеты, испытывал какой-то подсознательный ужас перед отсутствием пищи, поэтому первой вылазкой за пределы “базы” стал поход по соседним продуктовым лавкам.
Изрядно запасшись всем необходимым и прикупив в магазине “Товарищества Воропановых”, торгующем разнообразной электроникой, недорогую “персоналку” и прочие причиндалы для входа в информационную сеть (напоминальник, без сомнения, вещь преотличная, но возможности его все же весьма ограниченны), Бежецкий, насвистывая бравурный мотивчик, остановился у пестрой витрины газетного лотка. Эх, отвык он от свежей столичной прессы! Что бы такое взять для начала? Та-ак, “Петербургские ведомости”, “Окно в Европу”, “Куранты” ну и “Пересмешник” конечно… Это ерунда, мы такое не читаем, это тоже… А это еще что такое?