– Я хотел подарить это на нашу свадьбу, но не удержался, – сказал он, сдергивая с широкого подноса шелковое покрывало.
Светорада от восхищения даже ахнула. Подарком кесаря оказалась богатая диадема удивительной работы. Высокая, словно сплетенная из завитков растений, она была украшена крупным янтарем, прекрасно гармонировавшим с яркой бирюзой. Какие бы дары ранее ни преподносил Светораде Ипатий, они не шли ни в какое сравнение с этим по– царски роскошным подарком.
И княжна невольно умилилась, обняла Александра, стала благодарить. Он обрадовался ее прощению, говорил, что решил не тянуть с подарком, чтобы уже на это Рождество она могла покрасоваться в подобном великолепии, дабы все видели, что только прекраснейшие женщины достойны вступить в августейшую семью императора. Но когда же состоится их свадьба? Пока о ней никто и не упоминал.
Едва при дворе опомнились после возвращения сына мятежного Андроника, как все вокруг вновь заговорили о противостоянии церковников. Даже начавшиеся увеселения в связи с брунгалиями не отвлекали людей от того, чтобы поспорить о законности или, наоборот, противозаконности четвертого брака Льва Философа.
Погода меж тем значительно испортилась, с моря дул порывистый сырой ветер. В один из таких холодных дней Светораде было позволено навестить сына. Она отправилась в дом Ипатия, и, как и раньше, ее сопровождал Варда. Между ними установилось некое молчаливое согласие: Варда исполнял свой долг, княжна была с ним вежлива, но они почти не разговаривали. Даже когда Ипатий позволил ей погулять с мальчиком по городу, Варда с двумя охранниками шел на некотором отдалении от них. Светорада демонстративно не замечала его и, словно назло Варде, взяла с собой охранника Силу. Древлянин был несказанно рад, что хозяйка не забывает его, а она поблагодарила раба за то, что тот постоянно разговаривает с Глебом по– русски. Мальчика же это удивляло.
– Этот Сила совсем не понимает благородную ромейскую речь, – сокрушался Глеб, не замечая, как мать и древлянин лукаво переглядываются поверх его головы. – Все «Перун в помощь» да «дитятко». Зато мы с ним ходим в предместье Святого Маманта и едим ржаной хлеб у трактирщика Фоки. Вкууусныыый, – протянул мальчик.
Тут же было решено, что они отправятся поесть теплого русского хлеба.
Это было неплохо уже потому, что слабенькому грудью Глебу не стоило долго находиться на улице в такое ненастье. У Фоки же в корчме, как всегда, было тепло и уютно, столики из внутреннего дворика занесли в помещение, где приятно потрескивали в очагах дрова, вкусно пахло выпечкой. Разрумянившийся Глеб беспечно болтал со словоохотливым Фокой, жевал натертую салом и чесноком горбушку черного русского хлеба. Светорада тоже с удовольствием ела простой ржаной хлеб, словно и не она дивила двор всевозможными блюдами собственных рецептов.