Прибыв во дворец Дафны, Светорада погрузилась в раздумья. Сидела в богатом кресле, кутаясь в подбитую мехом накидку и устроив ноги на подставке с жаровней внутри. Эти неожиданные, вкупе с ветром холода после так долго державшейся теплой погоды застали весь Палатий врасплох. Мерзли на открытых террасах лимонные деревца в кадках, в переходах стоял запах угля, который с утра до вечера таскали зябнувшим царедворцам слуги. Для сохранения тепла большие окна были занавешены тяжелыми портьерами, но от ветра все равно подрагивали стекла в оконных переплетах, сквозняки колебали занавеси и пламя в напольных светильниках, отчего по ликам выложенных мозаикой святых мелькали тени, словно святые сподвижники оживали и озирались на проходивших мимо обитателей Палатия.
Светорада размышляла о том, что случилось на подворье Фоки. По сути, она и испугаться толком не успела. И лишь потом заволновалась, но больше не за себя, а за Глеба. Правда, с мальчиком остался Сила… и Ипатий. Княжна знала, что Ипатий мог оградить тех, кто ему дорог, ибо она сама беспечно жила под его покровительством целых пять лет. А вот Александр, несмотря на все его могущество, вряд ли мог обеспечить ей безопасность. И конечно, именно он с его легкомыслием мог при ком– то обмолвиться, что Ксантия ушла гулять в город. Спросить – так ведь и не вспомнит, где и с кем говорил об этом. Светораде самой надлежало поразмыслить, кому она не угодила. Таких было немало. В ней мог разочароваться император, ее недолюбливала и по– прежнему ревновала Зоя, были еще брат и сестра Дуки. Не стоило забывать недовольного ее возвышением патриарха Николая. Также к своим недругам Светорада могла причислить и тех, кто ей приплачивал, как это принято в Палатии, надеясь на ее поддержку и протекцию. Ибо она, как и все тут, брала взятки, чтобы представить кого– то кесарю, за кого– то замолвить словечко. Отказаться от подношений царедворцев означало проявить враждебность, однако бывали случаи, когда княжна брала подарок, впоследствии так и не оказав помощи. В таком случае она могла нажить врагов. В Палатии интриги, подкупы, соперничество и зависть были главными критериями в отношениях людей, здесь нужно было все время изворачиваться, все учитывать. Она же только начинала постигать эту науку интересов и честолюбивых замыслов, а потому могла неосторожно настроить кого– то против себя…
На другой день кесарь Александр уехал охотиться на Месемврийские возвышенности. И хотя Варда известил его о том, что случилось накануне, для легкомысленного Александра это не стало поводом отказаться от охоты. Он только повелел Варде еще более усердно охранять Янтарную, а сам, прихватив Константина Дуку и иных приятелей, отправился стрелять диких ослов. При расставании Светораде вдруг до слез захотелось обнять его и закричать: «Скажи, ты ведь любишь меня больше их всех!» Но княжна промолчала. Самое странное, что после отъезда кесаря она как будто и не скучала по нему, что удивляло ее саму. Еще недавно она просто лучилась от счастья, узнав, что вновь любит, что любима, и вот… Свое равнодушие к разлуке с Александром княжна приписывала тому, что испытала облегчение, оттого что теперь будет освобождена от общения с его приятелями. Но Александр все же был не они, княжна продолжала верить, что приручит его, и не теряла надежды однажды стать кесариной. Она сама решила свою участь, выбрав жизнь в роскошном и опасном Палатии, и понимала, что надо продолжать идти к своей цели.