Он двигался по вестибюлю прямо на них, обе женщины сжались, стали отступать, а когда Евфимий остановился перед ними, обе невольно опустились на колени. Грозно сверкая очами, Евфимий уже поднял руку, словно собираясь проклясть, как вдруг обратил внимание на их приличествующие скорее походу в церковь, нежели блуду темные одеяния, уловил даже запах ладана, каким пропитались их одежды в церкви. И его поднятая с двумя сжатыми перстами рука медленно опустилась.
– Госпожа Ксантия? Следуйте за мной.
Светорада, придерживая на голове широкое покрывало, почти бежала за широко шагавшим Евфимием, пока тот шел по одной из аллей сада. У нее было ощущение, что патриарх все еще находится в неком священном трансе, – такая непонятная энергия исходила от него. И только когда Евфимий едва не налетел на кладку стены, он замер, растерянно огляделся и, переведя дух, устало опустился на каменную скамью перед небольшим, облицованным мрамором бассейном.
– Ох, горько мне! Горько видеть, как эти подобия божьи превращаются во всякую мерзость и скверну. Ох, тяжело…
Он потупился, склонил голову, будто его высокая скуфья с расширенным верхом стала ему непомерно тяжела. Долго сидел молча.
– Владыко?.. – осмелилась напомнить о себе Светорада.
Не поднимая головы, он сказал:
– О многом неподобающем поведал мне несчастный Варда Солунский…
«За тем его и посылала», – с потаенным злорадством подумала княжна, довольная, что все правильно рассчитала. Но ей тут же стало стыдно за свои мысли, когда Евстафий поднял на нее глаза – больные, страдающие, мудрые. Они были рыжими в крапинку. «Как перепелиное яйцо», – подумала Светорада, чтобы отделаться от ощущения жалости к этому человеку, который свой сан получил отчасти с ее помощью.
– Вам известно, женщина, какие надежды относительно самбазилевса возлагал на вас император Лев?
Княжна медленно кивнула. Но сказала, что у нее нет сил, что она слишком слаба и ничтожна, чтобы справиться со всеми друзьями и приспешниками Александра. Она устала… она сама стала жертвой.
– Я понял, – вздохнул патриарх. – Вы не защищены ни правами супруги, ни достойным положением, ни помощью родни. Вы – бедная сирота, на которую взвалили непосильную ношу.
У Светорады вдруг на глаза стали набегать слезы. Она отвернулась, чтобы украдкой смахнуть их.
Патриарх же продолжал. Сказал, что, несмотря на всю ее слабость, она прекрасна и мудра, с ней считаются императрица Зоя и евнух Самона, о ней высокого мнения Лев Философ. Да и кесарь никогда не был так долго увлечен одной женщиной. Поэтому, видимо, ей на роду написано стать спасительницей души заблудшего брата императора.