– Нет. Отец… Она ведь ждет моего ребенка…
Светорада никак не отреагировала. Ее лицо заливал румянец, она глаз не могла отвести от белого златотканого шатра, под полог которого уводила ковровая дорожка и который находился так близко от лагеря русов. Понимала – сейчас решится ее судьба!
– Лживая сука! – вдруг по– русски выругался Ипатий.
По– прежнему никакой реакции. Она была уже там, ей не было дела ни до них, ни до Византии.
Варда почти взмолился:
– Но отец…
– Не верь ей! Палатий сделал из нее истинную интриганку. Как далеко она ушла от той светозарной девы, которую я когда– то без памяти любил!
Наконец Светорада все же повернулась. Смотрела и молчала.
– Идем, – сказал Ипатий, грубо взял ее под руку и почти втолкнул в шатер.
Именно по тому, как она появилась в шатре, бесцеремонно подталкиваемая Ипатием, Олег понял, что со смоленской княжной не все ладно. И хотя ему донесли, что кесарь едва ли не день свадьбы уже назначил, по виду Светорады не скажешь, что ее привели из Палатия. В отличие от знатных ромейских женщин, которые любят щеголять, княжна была в простом помятом платье, без каких– либо украшений. И еще Олегу показалось, что она заметно поправилась в стане. Может, непраздна?..[172] Вот уж совсем некстати. Наверняка теперь Светораду выставят как упрек… как нечто, с чем нужно считаться… Чтобы понять это, и Вещим не надо быть. И Олег только положил ладонь на руку Ингельда, когда тот чуть не бросился навстречу сестре. Не время еще!
Светорада сразу обратила внимание на Ингельда, скользнула взглядом по лицу Олега, заметила и Рулава, который тепло улыбнулся ей. Позже узнала и ярла Фарлафа. Этот никак не отреагировал на ее появление, хотя ранее, будучи в Киеве, немало рассказывал своим землякам о помощи смоленской княжны в предместье Святого Маманта. Однако ее глаза искали среди русских послов еще одного человека. Но не увидела и, вздохнув, опустила ресницы.
– Подойдите сюда, Ксантия, – почти нараспев произнес базилевс.
Александр, плотно сжав губы, вцепился в резных грифонов на подлокотниках кресла и даже не повернулся к ней.
Светорада смотрела на окружавших ее людей и чувствовала, как от волнения замирает сердце. Они спрашивали о Глебушке… о сыне. Но не о ее сыне. И когда все умолкли в ожидании ответа, когда она увидела устремленные на нее со всех сторон взгляды, когда поняла, что пришло время отвечать за все…
Княжна заговорила, обращаясь к Глебу. По– русски. Чтобы свои поняли.
– Ты всегда был моим маленьким мальчиком, Глеб. Но не я тебя выносила под сердцем, не я родила. А твоя родная мать – достойная и прекрасная княгиня Ольга с Руси. И нет матери для тебя лучше, чем она, поверь мне. Я же… Доля свела нас с тобой. Ты маленький был, мать свою уже не помнил, вот и стал кликать меня мамой. И я отозвалась. Когда ты подрастешь и поумнеешь, я расскажу тебе все…. А тогда, в далекой бескрайней степи, Ольга Русская ускакала на коне, уводя за собой врагов от тебя, но, видимо, позже не смогла вернуться. Смогла бы – непременно приехала. Ибо она необыкновенная. И ты полюбишь ее, когда вы встретитесь.