– Ты повсюду установил эти скэллеры, – напомнил генерал. – Не считай нас идиотами. Мы тоже научились работать.
Дронго поднялся и принес бутылку коллекционного коньяка двадцатилетней выдержки. Генерал, соглашаясь, кивнул головой. Хозяин квартиры разлил коньяк в два больших пузатых бокала.
– За нашу дружбу, – предложил генерал, поднимаясь из кресла.
– За нашу дружбу, – согласился Дронго. – Ты знаешь, я сейчас вспомнил, что троих из наших ребят уже нет в живых. А ведь мы с тобой совсем молодые люди.
– Уже четверых, – помрачнел генерал, поднимая бокал.
– Кто? – спросил Дронго.
– Алик. Он погиб во время ликвидации банды, – сообщил генерал. – Говорили, что случайная пуля. Некоторые еще верят в такие глупости. Но в нашем деле случайных пуль не бывает. Он пошел первым, чтобы не подставлять молодых ребят. И погиб. Вот такая у нас работа. – Генерал отвернулся. Дронго знал историю семьи своего друга. Учившийся с ними на два курса старше, его двоюродный брат воевал в Карабахе и погиб, уйдя с отрядом на задание. Двоюродный брат генерала был сыном вице-премьера. Он вполне мог отсидеться в штабе или в тылу, мог не рваться на передовую. Но во все времена находились люди, которые принимали ответственное решение и первыми шли под пули. Может, потому, что чувствовали себя более ответственными за все, что происходило у них в стране.
– За всех погибших, – сказал Дронго, – и за нашу дружбу. За всех наших погибших товарищей.
В пятницу вечером должен был прилететь самолет из Лондона. В VIP-зале уже ждали прибывающего режиссера и его телохранителя. Зема нервно прогуливалась по залу, поглядывая на часы. В кожаном кресле сидел Вагиф Бабаев. Ему было приятно находиться в таком месте, где бывали министры и депутаты. Судя по его довольному лицу, он был вполне счастлив. Рядом с ним на диване сидел молодой человек – Салим Садых, который должен был работать своеобразным помощником и переводчиком прибывшего режиссера. Салим хорошо знал английский и фарсидский языки, был кандидатом в мастера спорта по боксу и мог при необходимости выступить и в роли телохранителя. Молодому человеку было двадцать четыре года. Он впервые приехал в такое место и поэтому с любопытством оглядывался по сторонам. Мимо прошагал известный депутат, торопившийся на свой рейс. Он недовольно посмотрел на молодого человека, верно рассудив, что тот либо помощник, либо переводчик, но в любом случае не начальник и не должен сидеть на диване в присутствии «слуг народа».
В этом зале было еще несколько комнат для особо избранных. Там могли находиться члены правительства и руководители президентской администрации. В таких случаях в этих комнатах накрывались столы, подавались фрукты и сладости.